Пересадка жесткого диска у iMac’а

Я отношусь к той категории людей, что ругают (заслуженно) продукцию фирмы Apple, но продолжают ей пользоваться. Первый компьютер, купленный нами на американской земле был iMac, так как хотелось узнать, что это за зверь и от нашей первой квартиры до Apple Store было всего четыре квартала.

Я довольно быстро заныл, что под Mac OS мне работать не привычно и последующие 4.5 года работал на iMac'е под Windows Vista. Потом ругался на малое число USB портов (3), неудобную эппловскую мышь (скоро заменили), на вышедший из строя порт для наушников (перешел на USB) и маленькую оперативную память (потом добавили к родному 1 GB еще 2). Но компьютер работал. На нем я написал диссертацию и подготовил все презентации, в том числе для защиты 13 декабря.

А вечером среды 14 декабря, как будто предчувствуя, что в Калифорнию я его с собой не возьму, в компьютере внезапно сдох жесткий диск.


Приключись эта неприятность на три недели раньше, я бы счел ее трагедией. Но к тому времени диссертация была закончена, а почти все данные забэкапены на флэшке и внешнем винчестере. Потыркавшись с загрузочными дисками, брат пришел к выводу, что надо везти больного в Apple Store.

Для меня тем временем был выделен Mac Mini и один из мониторов брата, чтобы мне было где читать ЖЖ и переделывать одну из глав диссертации в статью. Самое раздражающее занятие – настраивать компьютер с нуля, когда на нем нет ни ChemDraw, ни любимых аддонов Firefox, ни запомненных паролей, которые я уже пару лет не вводил. Хотя рано или поздно пришлось бы этим заняться, так как Mac Mini я с большой вероятностью беру с собой.

Утром в субботу, к заранее назначенному времени хворый iMac был привезен в Apple Store. Несмотря на ранний час, магазин уже был полон посетителей. Наконец, к нам подошел «техник». Я-то ожидал увидеть сурового мужика с гаечными ключами, но техником оказалась афроамериканская девушка. Мы сказали: «У нас сдох жесткий диск». Она запустила компьютер, потом Disk Utility и сказала: “Гы, у вас сдох жесткий диск». На сем осмотр больного был закончен.

В нормальной фирме сразу отнесли бы комп в подсобку, поменяли бы диск, и дело с концом. Но Apple – компания высокодуховная. В подсобку посетителей не пускают и вскрывать свои творения на людях не хотят. Нам предложили оставить комп на несколько дней, заплатить $240, так как такого же диска у них нет, а правила запрещают делать апгрейд – ставить больший диск.

Тогда брат сказал, что все понятно, спасибо за бесплатную консультацию, дальше уж мы сами как-нибудь разберемся. Я не особо верил, что разберемся, но мы забрали iMac и уехали домой.

После небольшого поиска брат заказал новый диск на 320 Гб (старый был на 250 Гб) всего за $80, набор отверток и специальную присоску, чтобы поднимать экран. Присоска на самом деле до 100 кг поднимает и вообще штука прикольная.

В четверг посылка с «Амазона» прибыла к почтовым ящикам, а в пятницу, пользуясь тусклым декабрьским светом, началась пересадка винчестера.

Я, как обычно бывает, ассистировал, выполняя команды «держи–подай». Сначала был снят защитный экран, затем отвинчена алюминиевая рама, отсоединена веб-камера.

Наконец, отделен монитор, за которым и скрывался мертвый диск. Его отсоединили и в слот вставили новый.

Осталось все переподключить и завинтить обратно. Это так быстро в ЖЖ рассказывается, когда уже знаешь, что все получилось. А в жизни заняло часа полтора.

Далее наступил торжественный момент. Комп включили, вставили в него DVD с Mac OS Leopard, запустили Disk Utility. Новый винчестер обнаружился, и на него успешно была поставлена операционная система. Тут и сказке пока конец.

К поездке в Нью-Йорк: «Фауст» в Мет

Если бы не счастливое совпадение, то мы бы не поехали на выборы в Нью-Йорк, где бывали уже неоднократно. А поехали бы в соседний Кливленд, который так и остается непосещенным. Но в субботу 3 декабря в Метрополитен-опера давали «Фауста» Гуно с Йонасом Кауфманном в заглавной роли. И мы решили съездить в Нью-Йорк в тринадцатый раз.

Оперы Гуно мы до этого в театре не смотрели, но «Фауста» я знаю неплохо и, признаюсь, весьма люблю и уважаю. Однако в Мет я собрался в первую очередь слушать Кауфманна, так как по Youtube'овским записям он производил впечатление настоящего драматического тенора, которых ныне нечасто услышишь.

К тому же роль Мефистофеля исполнял горячо нами любимый Рене Папе. В итоге по качеству пения спектакль получился одним из лучших, на уровне «Риголетто» и «Бориса».

Впервые мы купили билеты в партер, так как в верхних ярусах оставались только самые дорогие или самые отдаленные места. На мой взгляд партер в театрах всегда переоценен. Покупать ближние ряды за $250 было откровенно жалко, и мы очутились в ряду
“CC” (29-й ряд?) за $142.50.

Сцену оттуда было прекрасно видно, но сверху нависал балкон, отчего читать программку пришлось в полутьме. Мой вердикт – все-таки лучше брать места наверху. Кстати, на конференции он тоже распространяется.

Дирижировал молодой канадский маэстро Yannick Nézet-Séguin, чье имя я визуально распознаю, но никак не могу запомнить. Так как музыкальной частью представления я остался доволен, то, стало быть, дирижировал он неплохо.

По бокам от сцены расположены две винтовые лестницы, по которым на протяжении всех актов спускались и поднимались Фауст с Мефистофелем. Остальные декорационные реквизиты быстро притаскивались-утаскивались, спускались сверху, и их смена не тормозила действие. Во время и сразу после антрактов по центру на черном фоне проецировались большие движущиеся лица Фауста, а затем Маргариты.

Согласно программке действие начинается после Второй мировой, а потом возвращается во времена юности Фауста, то есть в эпоху Первой мировой. Соответственно Фауст сделан не просто ученым, а ученым, работающим над атомной бомбой. И вот тут был навешен всякий анти- и псевдонаучный антураж. Я нашел в нем больше забавного, чем возмутительного. Тут вам и хор лаборанток в белых халатах, которые изображают то ангелов, то демонов. В аду во время Вальпургиевой ночи (эту сцену включили, хотя балет порезали) черти изготавливают атомную бомбу. Да, добрые люди уже выложили куски с HD-видеотрансляции «Фауста». Я, например, подметил, что Фауст пьет яд из хим. стакана. У нас в СПбГУ химическую посуду тоже не по назначению любили использовать. Я даже фотку нашел с того случая, как я зашел на третьем курсе на кафедру, а там Восьмоемарта отмечают: разлили вино по стаканчикам. Я, помнится, выпил и даже не задумался.

В общем, режиссура хоть и не самая яркая, но особой скуки или отвращения не вызывает и пытается занять зрителя. Если поют хорошо, то могут столбом стоять на черном фоне, и все равно мы останемся довольны. Кауфманн действительно звучит мощно. Возможно, Фауст для него слишком лирическая партия. И в арии из третьего акта, когда ему надо взять единственную по-настоящему высокую ноту, Йонас дал небольшого петуха. Но я счел это простительной мелкой неприятностью, так как и до, и после он пел замечательно. Возможно, он еще более впечатляющ в партии Зигмунда в «Валькирии». Буду надеяться, что Кауфманн еще лет десять сможет петь на таком уровне.

Рене Папе может не произвести впечатления в записях. Но насколько по-другому его пение воспринимается в театре. Я ничего не ожидал от Папе, когда в мае 2008-го мы шли на «Макбета», а он спел лучше всех. Потом мы с удовольствием прослушали его Бориса Годунова. Вот и на ютубовских видео не ощущается, насколько подходит Рене Папе роль Мефистофеля. Тембр голоса такой, что не поверишь, что Мефистофель может звучать как-то иначе. Ну, и персонаж хоть и злой, но должен юморить, а с этим Папе тоже справляется.

"Люди гибнут за металл," - утверждает Мефистофель.

Маргариту пела русская сопрано Марина Поплавская. Неплохо: голос громкий, но что-то мне в нем не нравится, какая-то серьезность. Или это на фоне Папе и Кауфманна я более критичен ко всем остальным. Валентин в исполнении еще одного немца Рассела Брауна пел нормально, общей картины не портил, но выше головы не прыгнул. И тоже самое могу сказать в отношении всех остальных маленьких ролей и хора.

Когда в следующий раз окажусь в Мет и вообще в оперном театре – не ведаю. Будем пытаться подгадать с получением загранпаспортов, но что-то в феврале-марте ничего очень интересного я не вижу.

Еще несколько фактов о поездке:

1. Ездили на машине по традиционному пути. Останавливались в традиционном Hampton Inn. Добирались до города на традиционном поезде NJ Transit. Вечером в субботу традиционно прошли по Центральному парку. Еще одной традицией может стать обедать перед спектаклем в West End Restaurant. Я на этот раз попробовал заказать телятину вместо цыпленка. Цыпленок у них был лучше.
2. Самым первым делом, прибыв на вокзал Penn Station, двинулись посмотреть елку перед Рокфеллер-центром. Как обычно шли-шли и пришли. Концентрация людей вокруг елки повышена, и сунулись мы туда исключительно оттого, что никуда не спешили.

Сама же елка на фоне небоскреба кажется маленькой. Вообще, в этот раз народу было много и в поезде, и на улицах. Наверно, в предрождественские выходные Нью-Йорк всегда таков.

3. По дороге назад встретили машину, перевозившую дом. Ехали они как и все со скоростью 70 миль/час.

Потому довольно долго мы их не могли обогнать, а когда перегнали, дом еще пару минут маячил в зеркале заднего вида и, казалось, вот-вот снова вырвется вперед.

Статистика по аспирантуре

Во-первых, меня спросили, а что же я в конце концов защитил. А во-вторых, на прошлой неделе я подготовил презентацию для встречи группы, где я хотел повеселить собравшихся некоторыми занимательными цифрами. Презентоваться мне в итоге не пришлось, так что хотя бы тут выскажусь.

В августе 2007 года я присоединился к группе Каррана. Но за первые два семестра я провел отсилы две недели в лаборатории. Остальное время пожрали классы, преподавание и прочее. В мае 2008-го я вышел на более-менее рабочий режим и занялся проектом по радикальной химии, который мы обсуждали с руководством еще в августе. Ничего путного в итоге из той работы не вышло, но я синтезировал соединение, которое казалось полезным для другого проекта, раскручивавшегося в то время в нашей группе. Меня попросили всего лишь на неделю отвлечься от своей химии и померить константу скорости отрыва атома водорода от карбен-борана.

Постдок Чу принес мне 50 мг желтоватого порошка и рукопись статьи, которая в писалась в Париже (она в итоге будет опубликована в JACS'е – первая статья по карбен-боранам из нашей группы; к настоящему времени Карран с сотр. опубликовали уже штук 20 статей по этой теме, включая недваний обзор в ACIE'е). С тех пор забросил я свой первоначальный проект, занялся карбен-боранами и за 3.5 года экспериментальной и писчебумажной работы (июль 2008 – декабрь 2011) наработал на ПхДатскую диссертацию.

Когда я разбирал накопившиеся файлы, то отметил, что у меня имеется:
101 масс-спектр высокого разрешения (HRMS);
102 ИК-спектра;
2615 pdf файлов с различными спектрами ЯМР;
86 файлов, сгенерированных нашей автоматической установкой для флэш-хроматографии (которую я только в прошлом октябре начал использовать);
15 LC-MS спектров (поюзал я тот инструмент и понял, что карбен-бораны с ним плохо ладят, молекулярного пика почти никогда не видно);
111 фотографий пластинок ТСХ (фотографировал я, наверно, только каждую десятую пластинку, когда первый раз анализировал какое-нибудь важное соединение);
88 результатов газовой хроматографии (GC) (опять же сканировал я только важнейшие эксперименты, а где одна грязь или ничего не видно просто выкидывал);
12 кристаллических структур, определенных рентгеноструктурным методом.

Эти результаты вместились в почти 300 страниц бумажных лабораторных журналов и 524 страницы электронного журнала, на который наша группа перешла в феврале 2009-го. Они были представлены и обсуждены:
- на 87 еженедельных встречах с профессором Карраном, на которые приходили только те, кто работает по карбен-боранам;
- на 27 встречах группы, когда я докладывал свои результаты за прошедший месяц-полтора;
- на 18 видеоконференциях (по Skype) с нашими французскими коллегами;
- на 3 постерах к конференциям;
- в 5 обобщающих докладах (два из которых я сделал на SuperGroup meeting'aх: были у нас такие встречи всех органиков факультета; один доклад перед профессором Филом Бэраном, когда тот приезжал в Питтсбург; еще один во время Skype-интервью с профессором Хартвигом; и, наконец, в Санта-Барбаре на Graduate Research Symposium'е);
- в моей диссертации, в экспериментальной части которой охарактеризованы 96 карбен-боранов;
- и, разумеется, в 8 опубликованных статьях (одна из них – обзор), одной отправленной в редакцию рукописи, и в как минимум одной готовящейся рукописи (если повезет, то потом еще в 2 статьи войду соавтором, но это уже зависит от успехов продолжателей карбен-боранового дела).

Много сделано или мало – судили четверо профессоров и присудили мне степень ПхД. Пока не встречал тех, кто был бы не согласен с этим решением.

Защита диссертации

Сегодня я защищал PhD диссертацию. И что бы вы думали? Защитил! Всего два часа потребовалось. По сравнению с тем, сколько сил и времени у меня ушло на ее написание, – ерунда.

В понедельник по факультету была развешена реклама следующего содержания:

Вдобавок я лично пригласил всех желающих прийти к 9 утра послушать о химии карбен-боранов. Проверил накануне комнату 132: работает ли проектор. Проектор работал. Накануне лег спать в 5, а в 7.30 уже пришлось вставать. Всегда плохо засыпаю перед важными событиями, к тому же дела были. Нацепил костюм и галстук (сколько лет я его не надевал) и пошел защищаться.

В 8.30 уже подсоединили компьютер и стали ждать гостей. Брат любезно согласился посидеть на моем докладе и сделал пару фотографий. Сказал, что я нормально выступил.

Помимо него подошло еще человек двенадцать аспирантов. В основном, конечно, из нашей группы и почему еще из группы Койде. И, конечно, пришел комитет: мой руководитель Деннис Карран*, Питер Випф, Пол Флореансиг и Кржиштоф Матыяжевский (он у меня external committee member, профессор в Carnegie Mellon Univeristy.

* - у нас, между прочим, новая фотография группы с кирпичной стеной.

В пять минут десятого начали. Карран по-быстрому представил меня собравшимся. Обычно он упоминает, где соискатель получил степень бакалавра, но в моем случае он сразу перешел к тому, как четыре года назад я начал работать в Питтсбурге. А дальше я кратко рассказал о самых интересных своих результатах. Заранее речь не готовил. Слайды на 90% были ресайклены с летнего доклада в Санта-Барбаре. Но того вдохновения, что снизошло на меня на конференции, сегодня не наблюдалось. Буднично так оттараторил, как на встрече группы. Публика клевала носом. Я, когда добирался на чью-либо защиту к 9 утра, неизменно засыпал. И никакого кофе мы не проставляли: явка была исключительно добровольной, из любви к искусству.

После доклада я получил ровно два вопроса: от Майка, аспиранта моего года из группы Койде, и от профессора Каррана. Этим открытая часть защиты кончилась. Всех, кроме профессоров, попросили на выход. У нас был еще час на разговоры. Слово предоставили Матыяжевскому. Не знаю, насколько внимательно читал он диссертацию: он в Питтсбург вернулся только в эту субботу. Но как химик-полимерщик, он стал расспрашивать меня о тех аспектах представленной работы, которые хоть каким-то боком могли быть притянуты к полимерам. Мне даже что-то мелом пришлось порисовать (пиджак и мел плохо совместимы, 2011 год кончается, а не во всех комнатах установлены маркерные доски!). Потом стал задавать вопросы профессор Випф. На этот раз он был гораздо благодушнее, чем на comprehensive examination два года назад. Понимает, что чего-либо требовать от меня уже поздно. А когда очередь дошла до Флореансига, тот заявил, что у него замечаний не имеется. Тем более, что время подошло к одиннадцати часам.

Меня попросили выйти в коридор на пару минут, потом пригласили обратно, поздравили с успешной защитой и расписались в соответствующих бумагах. По сравнению с российскими защитами, тут все проходит тихо и по-домашнему. Мне остается закончить кое-какую бумажную работу, внести последние исправления в диссертацию и переезжать к месту отбывания постдокства.

Очередной шаг вперед сделан. Ничего не остается, как готовиться к дальнейшей дороге. Отныне могу, конечно, наименоваться Dr. Solovyev (хотя формально диплом PhD придет ко мне только в мае: 13 декабря уже поздно защищаться в осеннем семестре), но по мне, что аспирант, что постдок – один уровень. Вот получу real job, тогда буду заказывать визитки и золоченые таблички. Сейчас просто рад, что один проект закончился, очень скоро начнется что-то новое, а пока можно отдыхать.

Закрываем тему выборов и возвращаемся к повседневности

Решил несколько дней ничего не выкладывать, так как многих, наверно, интересовала только одна тема и левые посты в френд-ленте раздражали бы. Но теперь митинг прошел, и политическое бурление в ЖЖ будет стихать. Власть показала, что соблюдение 31-ой статьи Конституции РФ реально. Собрания не разгоняли даже там, где они были не санкционированы. Пока тезис о том, что «выйдет 5 тысяч – разгоним, выйдет 50 тысяч – полиция не вмешается, выйдет 500 тысяч – страна изменится», подтверждается. Не подтверждаются заявления и опасения о том, что любые выступления – это кровь и приход к власти нацистов на радость госдепу.

Я-то сам считал, что не имею никакого морального права призывать людей на митинг, так как сам не пойду (возможно, мы с братом были единственными, кто из Питтсбурга голосовал). Максимум подписал благодарственное письмо
послу России в США. В первую очередь как благодарственное за гладко и честно проведенные выборы на территории США, а не как жалобное.

Фальсификации, конечно, были. Меня более всего убедили не ролики на YouTube (многие из них действительно мутные) и даже не рассказы очевидцев, а несуразности в официальных данных ЦИКа. Лучше всего о них пишет Kireev, например, здесь на примере Сыктывкара (а таких примеров масса – по всем регионам, где были фальсификации; данные взяты с официального сайта избиркома). На участках с автоматическим учетом голосов явка на 20% ниже, а результат за ЕдРо на 30% ниже, чем на соседних участках с традиционными урнами и ручным подсчетом. Единственный разумный вариант – вбросы. Если заявить, что Чуров не дурак и, если бы захотел, то и электронный подсчет подправил, то я вообще не знаю, как такие результаты могли получиться.

Посмотрим, как дальше будут развиваться события. Пошумели бы и успокоились, если бы не президентские выборы в марте. Люди ведь опять скажут, что они не согласны. Я на неделе даже аккаунт в Твитыре завел, чтобы быть в курсе. Писать туда пока ничего не планирую, не мой формат.

Тем временем у меня накопились некоторые долги по ЖЖ. Хотелось бы написать о каждой поездке и каждом концерте. На всякий случай. Никогда не знаешь, какая информация понадобится через 10 лет. Стало быть, когда-нибудь напишу и о «Фаусте» в Мет, и о «Ловцах жемчуга» и двух симфонических концертах в Питтсбурге. А во вторник к хвостам добавится пост о защите.

Как мы проголосовали в Нью-Йорке

Очень обыкновенно. Утром 4 декабря (если быть точным, то в 9.40 am) прибыли на New York Penn Station. Немного прошлись и далее на метро доехали до российского консульства. Снаружи дежурили два американских полицейских и российский охранник, висел плакат о том, что тут проходят выборы в Государственную Думу. Никаких очередей не было.

Мы показали свои внутрироссийские паспорта, и нас пригласили внутрь. Оставили сумку в камере хранения, прошли через рамку, а далее проследовали не в тот тесный зал налево, где месяц назад подавали заявления на новые паспорта, а по лестнице справа поднялись на второй этаж. Там в торжественно украшенном зале (наверно, для официальных приемов) проходили выборы.

За столами сидели члены избирательной комиссии и наблюдатели. И тут никаких очередей, три человека записывали избирателей. Загранпаспорта мы даже не доставали, обошлись российскими, из которых были аккуратно переписаны данные, включая прописку. Я обратил внимание, что в тот же лист передо мной были вписаны уже 5 или 6 человек. В основном 1970-х годов рождения. Почти все из Москвы, кроме еще одного избирателя из Питера.

Котомедведь попирает яблоко. Одна из скульптур на Бродвее из той же серии, что и слоны на Columbus Circle.

Я получил бюллетень и направился в одну из трех кабинок за золотистую шторку. Галочку ставил на всякий случай своей черной ручкой, которую всегда ношу с собой. Хотя верить, что в «официальных» ручках исчезающие чернила, конечно, паранойя. Нарисовал жирный знак напротив списка КПРФ, в котором были и бессменный Зюганов, и нобелиат Жорес Алферов, и соратник Путина Виктор Черкесов. В качестве региональной у коммунистов почему-то была приписана тройка от Северной Осетии. У ЕдРа, например, от Калининградской области.

Брат проголосовал прямо передо мной. Так что оставалось только опустить бюллетень в урну (непрозрачную, зато с орлом), сказать «До свидания» и отправиться домой с чувством выполненного гражданского долга. Мы даже успели на поезд в 11.11. Так что все прошло очень быстро и гладко.

Потом, когда ехали назад в машине, я рассуждал о том, что результаты будут ровно такими, какие показали последние опросы: ЕдРо наберет 54%, коммунисты – 19% и т.д. Приехали домой в шесть, я сразу в интернет и увидел, что не угадал. Единороссам и 50% не дают, а эсеры набирают сильно больше предсказанного мною.

В общем, результаты меня порадовали. Доминирование одной партии сохраняется, но официально ЕР потеряла 15% по сравнению с предыдущей Думой. Если без фальсификаций и административного ресурса, то были бы у них законные 35%. Коммунисты подросли (зря что ли Геннадий Андрееч Пояс Богородицы целовал), СР прибавили, Яблоко ожидаемо не прошло, ЛДПР взяли свое.

Теперь очевидно, что Яблоку надо было в коалицию с кем-то вступать (логичнее всего с эсерами). Много до 7% не добрали. Не помогли бы им те, кто душой за Яблоко, но умом понимали, что в Думу Явлинскому с товарищами не пройти. В Питере многие избиратели (включая моего отца) голосовали за Яблоко в местное заксобрание, но за другие, проходные партии в Думу. Можно увидеть, что такие избиратели принесли бы Яблоку еще максимум полпроцента.

Родители наши тоже за коммунистов на этот раз голосовали, хотя маме, как пенсионерке, Единая Россия преподнесла подарочный набор. Папа специально в восьмом часу на участок пошел, чтобы посмотреть, не проголосовал ли кто за нас. Нет, в Питере все более-менее честно и спокойно.

В Нью-Йорке тоже никаких нарушений, скорее всего, не было. Результаты (НЙ – 5232 участок) очень логичные: 2000 проголосовавших (при том, что подготовлено было 39500 бюллетеней), из них: 15.5% – СР, 6.5% – ЛДПР, 17.2% – КПРФ (два голоса наши), 34.5% – Яблоко, 21.8% – ЕР. Ну, развитые страны все за Яблоко, а в целом по загранице у ЕдРа 60% из-за всяких Абхазий, которые надо, конечно, вместе с Чечней, а не Великобританией считать.

В марте выборы президента РФ. Я бы не отказался провалить Путина как ЕР во второй тур. Мне, надеюсь, добраться до Сан-Франциско будет нетрудно, чтобы подать свой голос против тирана.

3–4 декабря – Нью-Йорк; 13 декабря – Защита

На выходных мы в очередной раз в Нью-Йорке. С одной стороны вечером в субботу в Метрополитен «Фауст» с Папе и Кауфманном. С другой – в воскресенье идем в российское консульство поучаствовать в выборах. В 2007–2008 годах мы не голосовали. Так что интереса ради сходить стоит.

Взвесив несколько «за» и «против», я собираюсь подать свой голос за КПРФ. 10 лет назад такой выбор показался бы мне странным. Кто знает, может, еще через 10 лет я буду бегать и агитировать за «Единую Россию» как за последних защитников демократии. Коммунисты выигрывали выборы в 1995 и 1999 годах, и разгула сталинизма в те времена я не припомню. «Яблоко», может, и симпатично, но статистика у них паршивая: 1995 – 6.89%; 1999 – 5.93%; 2003 – 4.30%; 2007 – 1.59%. Любители математики могут прикинуть их нынешние перспективы. Бессменное руководство – зло. В «Справедливую Россию» я не верю, так как Миронов еще недавно был третим человеком в государстве и борьбой с режимом не занимался. Меня бы устроил двухпартийный парламент, в котором у одной партии 55%, а у другой 45% и каждые 4–5 лет они меняются местами. Потому коммунисты для меня – партия №2, а не наследники Ильича или сторонники все отнять и поделить.

Защита моей PhD диссертации назначена на 13 декабря в 9 утра. Хотел раньше, но профессор Матьяшевский из CMU, который у меня external committee member, не вернется в Питтсбург до 10-го. В результате мне придется еще раз регистрироваться на весенний семестр, но это все лирика. Постдочить все равно начну в январе. Специально сегодня узнавал, что проблем с визой у меня не будет.

Еще студентом я подметил, что все новые проекты я начинаю 13-го числа. Вот и PhD защищаю 13-го декабря в комнате 132. Занимательную нумерологию можно продолжить: я родился в 85-ом (8+5 = 13), начал изучать химию в возрасте 13-ти лет. С тех пор прошло еще 13. На этом совпадения заканчиваются. Но от 2013-го года я ожидаю больших перемен и свершений.

Назрела реформа российских праздников

Кому-то четыре выходных в конце ноября крайне важны: можно разобраться с долгами, накопившимися к концу семестра, или действительно сожрать, как все, индейку в семейном кругу.

Так что вздыхать по поводу того, что неплохо было бы переместить эти нерабочие дни на более теплое время года, не буду. У нас ноябрь в этом году теплый. А вообще я еще несколько недель назад, когда в очередной раз неожиданно оказалось, что 4 ноября в России – выходной, задумался о российских праздничных днях.

Вот, к примеру, День народного единства, отмечающийся с 2005 года (то есть в России я его встречал только дважды, уже на последних курсах, потому родным и знакомым он для меня не стал), официально учрежден в память изгнания поляков из Москвы в 1612 году. На самом деле, конечно, надо было выходной с 7 ноября куда-нибудь переназначить. Переназначили на Минина и Пожарского. Событие древнее, мелкое и спорное, чтобы целый праздник из него лепить.

Так вот, если бы я согласился пойти на встречу с Медведевым, то я бы предложил ему реформу Статьи 112 Трудового кодекса «Нерабочие праздничные дни». Глядя на его успехи в борьбе с часовыми поясами и зимним временем, я полагаю, такая работа ему была бы по плечу.

Итак, что мы имеем ныне:

1, 2, 3, 4 и 5 января - Новогодние каникулы;
7 января - Рождество Христово;
23 февраля - День защитника Отечества;
8 марта - Международный женский день;
1 мая - Праздник Весны и Труда;
9 мая - День Победы;
12 июня - День России;
4 ноября - День народного единства.

При совпадении выходного и нерабочего праздничного дней выходной день переносится на следующий после праздничного рабочий день.

Двенадцать праздничных дней распределены крайне неравномерно (11:1 по полугодиям), имеют тенденцию бегать (если праздник в четверг, то воскресенье обычно переносят на пятницу, об этом в Статье дальше тоже написано) и в большинстве своем не воспринимаются населением как праздники.

У американцев с праздниками в целом не лучше. Выходных дней 8, из которых пять с конца ноября до середины января. Часть привязана к дате (День независимости – 4 июля) и прыгает, если выпадает на выходной. Часть привязана к дню недели (День благодарения – четвертый четверг ноября) и не прыгает. Глубокий смысл выходного «День труда» (первый понедельник сентября) американцы не понимают. Смысл Дня Мартина Лютера Кинга (третий понедельник января) понимают, но как его праздновать представляют немногие. Такой проблемы нет с Хэллоуином, но Хэллоуин не выходной. Так что в плане праздников американцы нам не указ.

Подумав, я составил мой вариант двенадцати российских выходных. Задача была сделать праздники более-менее понятными и выпадающими по возможности на теплое время года.

1 января – День Посленовогогода;
2 января – Еще один День Посленовогогода, чтобы уж точно собраться с мыслями;
Первый понедельник марта – Международный женский день;
Неделя мая, на которую выпадает 9 мая (5 дней) – Неделя Победы, дачников и туристов;
Первый понедельник июня – День российской культуры (у Пушкина 6-го ДР);
Первый понедельник октября – День российской науки и техники (Sputnik).

Ну, и еще два дня осталось. Можно сделать реверанс РПЦ и оставить 7 января. Можно отметить два новых праздника, обросших наибольшим культурным багажом (День влюбленных и Хэллоуин – если судить по магазинам, то они вообще в лидерах с НГ окажутся). В общем, я до конца не придумал. Главное, чтобы праздники были позитивными, а не в память того, как кого-то побили.

Два однозначных праздника для всех россиян – Новый год и День Победы. Только неделю выходных нужно присобачивать ко второй дате, а не к первой. С Восьмыммарта, вроде бы, тоже более-менее все согласны, хотя если он перестанет прыгать и займет место в понедельник (или в пятницу), жить будет проще. «День мужика» 23 февраля, мир-труд-май 1-го, День России 12 июня и это самое 4 ноября можно спокойно выкидывать и менять на что-то более близкое сердцу. В сентябре праздники не нужны: все и так за лето отдохнули. 31 декабря всех домой отпустят и без официального праздника. День космонавтики 12 апреля – так потом еще неделю в мае гулять, как-то жирно.

Возвращение

Скоро мы оказались в Battery Park’е.

Отсюда отправляются паромы к Статуе Свободы, но пока нам это не интересно.

В самом парке можно отыскать самые разные скульптуры. От «Сферы» в память 11 сентября

до чудиков, поставленных для оживления пейзажа.

Скульптура "Глаза"

Манхэттан опоясан бегательно-велосипедной дорожкой, по которой за день можно обойти весь остров кругом.

Нам же достаточно было пройти чуть менее двух часов до отеля. Идти без светофоров и людской толпы было быстро и приятно. Все время попадалось что-нибудь забавное. От страшноватых портовых сооружений до списанного военного корабля, превращенного в музей.

Battery park сменяется на Hudson River park. Погожий осенний день подходил к концу. Нью-йоркцы сидели на лавочках, ловили рыбу, играли в баскетбол, бегали, ехали на велосипедах или просто катились с горки по траве. Солнце постепенно садилось за небоскребы Джерси-сити, придавая домам розоватый оттенок.

Всего за день не менее 17 миль протопали.

Когда окончательно стемнело и фотографировать стало бессмысленно, мы отправились ужинать.

Решили далеко не ходить и зашли в Greek Kitchen рядом с отелем. Заказали неких два якобы греческих блюда ($40), которые оказались очень похожими как друг на друга, так и на лазанью. Достаточно, чтобы не быть голодными, но слабовато, чтобы потянуло зайти туда вновь. Потом зашли в супермаркет на углу. Надо было закупить chewing bars на обратную дорогу. Заодно взяли некое печенье, если его можно так назвать, чтобы жевать вечером и утром в отеле.

У нас оказался свободный вечер в Нью-Йорке, чего до этого, по-моему, ни разу не случалось. Вообще никаких интересных концертов или хотя бы мюзиклов. И мы не нашли ничего умнее, чем просидеть в отеле, играя в Jelly Defense на недавно приобретенном iPad’е. Классический такой дефенс с забавной графикой, но не без геймплейных недостатков.

Спали аж до девяти, так как с утра никуда не собирались. Выпили кофе, доели печенье и побрели на вокзал. Нам даже пришлось пошататься вокруг да около, пока в 10.40 не объявили посадку на Pennsylvanian.

Хотя бы назад нас довезли напрямую до Питтсбурга. Идет поезд больше девяти часов, что, конечно, никуда не годится, но зато сидеть в нем удобнее, чем в автобусе.

Можно было спокойно набить рассказ о поездке в Нью-Йорк. Перед Гаррисбургом сходили больше из любопытства в вагон-кафе, где заказали по чизбургеру с кофе ($17). Обычная такая еда, разогретая в микроволновке, чтобы было чем желудок заполнить.

Ехали-ехали. Постепенно темнело.

После Altoona, PA железная дорога в горах изгибается в виде лошадиной подковы. Место считается достопримечательным. Его даже немецкие диверсанты во Вторую мировую хотели подорвать. Но поезд проходит по дуге на удивление шустро. В сумерках у меня по-нормальному сфоткать ничего не получилось.

В Питтсбург прибыли по расписанию, около восьми вечера. До дома с поезда добираться все же проще и быстрее, чем с самолета. Поездка мной была признана успешной.

Прогулка по южному Манхэттану: оккупанты Уолл-стрита

Следующей задачей дня было найти протестующие народные массы, борющиеся с кровавым капиталистическим режимом. Это оказалось весьма просто даже без карты.

Достаточно было идти на юг по Бродвею. По пути попался строительный забор с пешеходами из разных городов.

Помнится, Тема писал, что этих пешеходов привозили в Пермь.

И действительно один из человечков обозначен Perm. Много ли нью-йоркцев знают, где расположен этот город?

На старинном кладбище через ограду сфоткал могилу Александра Гамильтона.

Про его дуэль с вице-президентом Аароном Берром я писал в блоге, когда рассказывал о конференции в Принстоне. Так что теперь я видел надгробные камни обоих участников.

На месте башен-близнецов строят новый Всемирный торговый центр.

А вот уж вдалеке замаячили радужные знамена и синие палатки. В Zuccotti парке, плотными рядами уже полтора месяца стоит лагерь оккупатов Уолл-стрита.

Не надо быть корреспондентом Fox News, чтобы понять, что перед нами не восставшие безработные, а мирные хиппари, которым удалось собраться всем вместе в центре Нью-Йорка.

На радость туристам они кричат антиправительственные лозунги, держат самодельные плакаты и торгуют символикой.

Вот нам, например, вручили по значку «Мир», а мы в ответ пожертвовали мятый доллар на борьбу с банкирами.

Хотя все они тут ярые антиглобалисты и китайский флаг у них насажен на швабру, значки все же made in China.

Если пройти далее уже на саму Уолл-стрит, то все же придется признать некие успехи восставших.

Проезжая часть перекрыта, и везде дежурят полицейские.

Отряд хиппарей-активистов с барабанами и кричалками бродил по улице и оказывал психологическое воздействие.

Они уже так всем приелись, что даже лошади не выражали интереса.

Вот и мы поставили галочку и пошли дальше.

Музей The Cloisters

В час дня мы отправились на метро в северный Манхэттан. Раньше дальше Колумбийского университета (110-ая улица) мы не забирались. А сейчас нам было нужно на 190-ую. К счастью, есть такой синий экспресс-маршрут «А», который, к примеру, от Коламбус Сёркла (59-ая) до 125-ой улицы идет без остановок. Меньше, чем за полчаса мы были на месте. В Fort Tryon парке еще местами лежал снег.

В одну сторону открывался вид на реку Гудзон, слева виднелся мост.

С другой стороны высились многоэтажные жилые дома северного Манхэттана,

а может быть, уже Бронкса.

Мы прошли по осенним аллеям до замка, построенного Рокфеллером.

В нем расположен музей The Cloisters – филиал Metropolitan Museum of Arts. Я о нем недавно прочитал в ЖЖ, а до этого ничего не слышал, хотя музей оказался интересным. Может быть, специально хотят, чтобы туристы не толпились и не портили атмосферу средневекового замка.

Билеты нам удалось купить студенческие (по $12, в два раза дешевле полного), нам вручили карту, и мы отправились осматривать экспозицию.

Экспонаты в Cloisters очень удачно вписаны в интерьер. Большинство из них не закрыты стеклянным колпаком, а выполняют ту же роль, что и столетия назад: служат дверными проемами, настенными украшениями, колоннадой внутреннего дворика.

Выдержан и общий стиль, никакой солянки, где Древний Рим соседствует с искусством Японии. Все вещи из западноевропейской средневековой среды (X-XV века).

В основном из украшений монастырей, которые каким-то образом попали в частные коллекции, а затем в 1950–1970-е годы перекочевали в музей.

Мне вот скучновато смотреть на аккуратно разложенные вещи под стеклом. Потому я всегда заявляю, что не люблю музеи.

На нижнем этаже у них была подобная выставка ювелирных изделий, так мы ее быстро пробежали. Как исключение, меня заинтересовали игральные карты. Пояснительная табличка утверждает, что это единственная известная колода (не таро) 15-го века. Можно попытаться угадать прототипы современных мастей.

А вот в остальных комнатах действительно чувствуется, что вещи на своих местах.

И оттого, что всем этим витражам и скульптурам по 800 лет, а Нью-Йорку всего 400, только интереснее.

Брат был в настоящем средневековом донжоне в Париже, так там по его рассказам только пустые стены.

Музей небольшой, и за сорок минут мы обошли все залы. Из некоторых комнат можно выйти на открытую террасу и еще раз посмотреть на реку.

А вот подняться на башню не пускают. Нисколько не жалею, что зашли в музей. Оттуда прогулялись до метро на 181-ой улице и за полчаса проехали почти через весь Манхэттан до Canal Street.