В понедельник по факультету была развешена реклама следующего содержания:
Вдобавок я лично пригласил всех желающих прийти к 9 утра послушать о химии карбен-боранов. Проверил накануне комнату 132: работает ли проектор. Проектор работал. Накануне лег спать в 5, а в 7.30 уже пришлось вставать. Всегда плохо засыпаю перед важными событиями, к тому же дела были. Нацепил костюм и галстук (сколько лет я его не надевал) и пошел защищаться.В 8.30 уже подсоединили компьютер и стали ждать гостей. Брат любезно согласился посидеть на моем докладе и сделал пару фотографий. Сказал, что я нормально выступил.
Помимо него подошло еще человек двенадцать аспирантов. В основном, конечно, из нашей группы и почему еще из группы Койде. И, конечно, пришел комитет: мой руководитель Деннис Карран*, Питер Випф, Пол Флореансиг и Кржиштоф Матыяжевский (он у меня external committee member, профессор в Carnegie Mellon Univeristy.* - у нас, между прочим, новая фотография группы с кирпичной стеной.
В пять минут десятого начали. Карран по-быстрому представил меня собравшимся. Обычно он упоминает, где соискатель получил степень бакалавра, но в моем случае он сразу перешел к тому, как четыре года назад я начал работать в Питтсбурге. А дальше я кратко рассказал о самых интересных своих результатах. Заранее речь не готовил. Слайды на 90% были ресайклены с летнего доклада в Санта-Барбаре. Но того вдохновения, что снизошло на меня на конференции, сегодня не наблюдалось. Буднично так оттараторил, как на встрече группы. Публика клевала носом. Я, когда добирался на чью-либо защиту к 9 утра, неизменно засыпал. И никакого кофе мы не проставляли: явка была исключительно добровольной, из любви к искусству.
После доклада я получил ровно два вопроса: от Майка, аспиранта моего года из группы Койде, и от профессора Каррана. Этим открытая часть защиты кончилась. Всех, кроме профессоров, попросили на выход. У нас был еще час на разговоры. Слово предоставили Матыяжевскому. Не знаю, насколько внимательно читал он диссертацию: он в Питтсбург вернулся только в эту субботу. Но как химик-полимерщик, он стал расспрашивать меня о тех аспектах представленной работы, которые хоть каким-то боком могли быть притянуты к полимерам. Мне даже что-то мелом пришлось порисовать (пиджак и мел плохо совместимы, 2011 год кончается, а не во всех комнатах установлены маркерные доски!). Потом стал задавать вопросы профессор Випф. На этот раз он был гораздо благодушнее, чем на comprehensive examination два года назад. Понимает, что чего-либо требовать от меня уже поздно. А когда очередь дошла до Флореансига, тот заявил, что у него замечаний не имеется. Тем более, что время подошло к одиннадцати часам.
Меня попросили выйти в коридор на пару минут, потом пригласили обратно, поздравили с успешной защитой и расписались в соответствующих бумагах. По сравнению с российскими защитами, тут все проходит тихо и по-домашнему. Мне остается закончить кое-какую бумажную работу, внести последние исправления в диссертацию и переезжать к месту отбывания постдокства.
Очередной шаг вперед сделан. Ничего не остается, как готовиться к дальнейшей дороге. Отныне могу, конечно, наименоваться Dr. Solovyev (хотя формально диплом PhD придет ко мне только в мае: 13 декабря уже поздно защищаться в осеннем семестре), но по мне, что аспирант, что постдок – один уровень. Вот получу real job, тогда буду заказывать визитки и золоченые таблички. Сейчас просто рад, что один проект закончился, очень скоро начнется что-то новое, а пока можно отдыхать.
Комментариев нет:
Отправить комментарий