Прошлый раз я написал о том, как рекордный снегопад отменил наш очередной поход в Pittsburgh Symphony. Билеты уже поменяны на другого Брамса в следующую пятницу. Но уже тогда мы прикидывали, что доведись нам в те выходные ехать в Нью-Йорк – пришлось бы отказаться от такой затеи. Оставалось только загадывать, что за погода будет стоять на дворе через три недели: 27 февраля, когда нам назначено явиться к 8 вечера в Метрополитен-опера на представление «Аттилы» – редко исполняемой оперы Джузеппе Верди.
Общий настрой был позитивным. Это будет по сути уже весна. В прошлом году в конце февраля снега не было. Рекордные снегопады не случаются каждые выходные. И действительно, постепенно снег стал исчезать с питтсбургских улиц. После пятнично-субботнего и вторнично-средового снегопадов университет официально открылся только в четверг – самая продолжительная пауза за всю историю Pitt'a. В лабораторию, конечно, никто приходить не запрещал. Дороги более-менее расчистили только через неделю. Поездка во вторник в магазин оказалась не самой приятной: долго расчищали машину, на снегу она плохо управляется, медленно едет, и вообще число полос сократилось до одной и менее в каждую сторону. В магазине нам повезло: только что привезли молоко, которого рано утром на прилавках не было. Мяса тоже было не густо.
Но все рано или поздно проходит. Пока люди разгребали снег и ругали власти за бездействие, установилась сухая погода. Undergrad’ы вновь заполнили университетские аудитории, на дорогах показался асфальт, а не снежная корка, пешеходная дорожка от дома до факультета была полностью расчищена. Снег стал потихонечку таять. Город стал готовиться к наводнению, а мы к поездке в Нью-Йорк. И надо такому случиться, что в четверг 25 февраля снег повалил снова. Он продолжил сыпать в пятницу, и прогнозы на выходные были малоутешительными. Мэр Питтсбурга, всеми проклинаемый за снег на улицах, попросил воздержаться от поездок на восток штата. Нью-Йорк тоже получал свою долю в этот рекордный по снегу месяц.
Так как не ехать было бы страшно обидно, мы решили ждать утра субботы и принимать решения на месте (хватило же у нас ума не закапываться в сугроб в лесу в рождественскую ночь). К счастью, утро 27 февраля ничем не походило на утро 6 февраля (http://andreysolovyev.blogspot.com/2010/02/blog-post.html). Обычный снегопад, к тому же прекратившийся. Снег легко и весело был счищен с «Хонды», и не было еще 9 утра, а мы уже колесили на восток. По черным, а не по белым улицам.
Единственную неприятность представляли мельчайшие брызги, летевшие на лобовое стекло из-под колес других машин. Но это ерунда по сравнению с вождением в проливной дождь.
Все пеннсильванские дороги были в очень приличном состоянии, а в Нью-Джерси – будто там вообще снега не выпадало. Только успевай заправляться (по разу в ту и обратную сторону: в Пеннсильвании бензин – $2.75/галлон – на 20 центов дороже, чем в Нью-Джерси).
Заправка Shell по пути назад.
Подъезжаем к парковке в South Orange. Церковь, в честь которой названа Church street.Приехав в Нью-Йорк, первым делом обратили внимание на полицейских, регулирующих движение, в смешных меховых шапках с кокардами.
На Седьмой авеню.
На тридцать-какой-то улице.
Чисто из туристического интереса прошли по 46 улице, где расположена некая пиццерия, занимающая первое место из шести тысяч в рейтинге нью-йоркских общепитов на сайте tripadvisor.com.
Напротив той самой пиццерии.
Безумная площадь газеты "Времена".
Можно обменять хоть саудовскую, хоть южноафриканскую валюту. А вот на рубли цены не вывешены.И пока мы ели, стемнело. Но еще было слишком рано идти в театр, и мы традиционно пошли гулять в Центральный парк, где накануне мужика из Бруклина убило не выдержавшей снега и ветра веткой.
Ночной парк полон опасностей.Последствия снегопада в общем-то были смехотворны по сравнению с Питтсбургом трехнедельной давности.
Empire State Building - как только выйдешь с вокзала.
Автобусный вокзал на Восьмой авеню.
В парке, где еще недавно просили не ходить по газонам ввиду отсутствия снега, люди лепили снеговиков и катались на санках с горы.
Снеговик на Columbus Circle.
Сигнал "Стой - иди".
Каким же безголовым надо быть, чтобы заблудиться в Центральном парке.В общем показавшийся за углом Метрополитен музей искусств подтвердил наше географическое положение.
Тем веселее было разбираться, как же нас угораздило так заплутать. Все равно времени до спектакля было много, пришлось еще заходить в книжный и бродить по фойе.
Знак Перми на Columbus avenue.
Памятник автору "Thu Ugly Duckling".
Советую щелкнуть на фотографию, чтобы найти нос.«Аттила» – тоже премьера для Мет, которую подготовил еще более известный дирижер Риккардо Мути. Для него это тоже дебют в Мет, как это ни странно. Во многом ради Мути мы в тот день и приехали. Столько раз видели и слушали его в записях из Ла Скалы. Во-вторых, конечно, сама опера не то чтобы шедевр, но на мой вкус занятно. Исполнять раннего Верди чертовски сложно: действие статичное, музыка штампованная. Если не уметь, то получится скучнейшая фигня. Но был на свете дирижер Ламберто Гарделли, который в раннем Верди разбирался и сделал в 70-е годы записи, заставившие меня полюбить «Набукко», «Ломбардцев» и, наконец, «Аттилу». Вот и у Мути в тот вечер все получилось. На протяжении двухчасового спектакля не было ни одного затянутого момента, многочисленные кабалетты не раздражали, оркестровые отрезки были самыми яркими, а аплодисменты заслуженными. Музыка то и дело напоминала «Макбета», следующую оперу Верди, гораздо более известную.
Заглавную роль пел Ильдар Абдразаков, бас родом из Уфы. Пел по большей части тихо, а для таких фигур как Аттила, тихо равняется плохо. То есть не совсем чтобы плохо, но я привык к другим, мощным Аттилам: к Раймонди в гарделлиевской записи или к Рэми в мутиевской записи. Сэмюэль Рэми, ветеран Мет, кстати, появился в крошечной роли римского папы Льва I, одной мощью голоса указывающего Аттиле, кто в Риме хозяин. Одабеллу пела литовская (меццо)-сопрано Виолета Урмана, которая хорошо справилась с этой очень не простой партией. А вот мексиканский тенор Рамон Варгас моих надежд не оправдал. Верхних нот у него не прозвучало, он лишь приглушенным хрипом обозначал, что вот тут композитор написал что-то высокое. Жаль, на YouTube можно найти немало его хороших выступлений, но вот кто-то может в семьдесят лет сохранять мощь голоса, а у большинства не получается продержаться до пятидесяти.
Эцио должен был петь Карлос Альварес, которого мы слушали в «Макбете» два года назад. Тогда я ожидал от него большего, а на этот раз он вообще не появился. Заменял его итальянец Джиованни Меони. Я чаще всего не могу запомнить, кто там вышел на замену и называю тенора Тютькиным, а баритона Редькиным. Но Меони был не Редькиным, а спел Эцио так, как надо. «Консервный» такой баритон, то есть можно записывать для будущих поколений, которые предпочтут вместо походов в театр слушать великих певцов прошлого в записи – «питаться консервами». В вокальном плане он нам понравился больше всех персонажей. Сомневаюсь, что Альварес смог бы спеть лучше.
Наконец-то была нормальная постановка. Декорация к прологу понравилась: такой бардак, как после взрыва хрущевки, а вот потом как бы лес, который к финалу надоел. В «Атилле» сложно выдумать режиссерские фокусы, и постановщик ничего такого не изобрел, но и не сбился на классическую картину, годную к премьере 1846 года. Хотя бы лампочки на шлемах уже были забавными. Еще крест таскали. А финал в этой опере вообще загадочен. С одной стороны Верди должен быть за римлян. Об этом вся политическая подоплека. Аттила выставлен германцем, которым никогда не был и так далее. Но вот финал поражает. Оказывается, что три «положительных» героя – гнусные предатели, которые убивают честного и благородного варвара. Моральный посыл кажется слишком сложным для раннего Верди, но мне как зрителю нравится.
Антракт был один, что тоже плюс. Кстати, в этот раз в Мет была повышенная концентрация русскоговорящей публики. В антракте я вместо чтения программки слушал, как один явно знающий дядька просвещал своих далеких от оперы спутниц. Те в ответ отпускали дельные замечания вроде «у нас в Одессе театр побольше и лепнина побогаче», «а вот в Филадельфии публика понаряднее» и т.д. Я не был ни в Одессе, ни в Филадельфии, но согласен, что чем провинциальнее театр, тем больше там оказывается любителей нацепить на себя вечернее платье. Я вот пиджак надеваю исключительно из-за того, что в нем карманов больше, чем в свитере.
Опера закончилась без двадцати одиннадцать, и у нас был хороший шанс успеть на поезд в 11.11, а не ждать 0.34. И только мы спустились в метро, как подошел поезд. Эскалаторов на 66 street нет, надо только пройти турникет. Братец прошел, а я то ли стормозил, то ли карточка действительно не прочиталась. В отсутствии времени на размышления пришлось применять классический прием для преодоления препятствия. Совесть моя чиста: Metrocard я покупал на четыре поездки, так что одна должна была остаться. Если я ее когда-то по ошибке не провел дважды. На поезд мы успели без проблем. Даже успели побродить по вокзалу, в котором поменяли рекламные щиты и стало все опять непонятно. И машина наша на стоянке была далеко не в одиночестве, и ложиться спать не пришлось в три часа ночи.
Спали аж до 8.30, так как торопиться было некуда. На завтрак среди горячих блюд не было ни яиц, ни сосисек, а только ветчина и вафли, что не радует. По пути назад нас несколько раз обгонял грузовик, покрытый письменами, из которых читалась только «Зависть». Соответственно мы его тоже несколько раз обгоняли.
Мелкий снежок начинался пару раз, но потом прекращался. В магазине купили рыбных консервов.В Мет в этом сезоне мы больше не собираемся. Хватит нам и питтсбургской музыки. А вот следующий сезон уже объявлен, и там не мало интересных вещей. По крайней мере, три – «Борис Годунов», «Золото Рейна» и «Валькирия». Кстати, «Севильского цирюльника» в Pittsburgh Opera на следующий сезон я угадал.
