Солт-Лейк-Сити в октябре

Краткое содержание поста: 15 фотографий из наших прогулок по городу. Большая часть посвящена хэллоуиновским украшениям.

***

Город разделился на тех, кто украсился к Хэллоуину, и на тех, кто краситься не собирается.


Никто не наденет тыкву на голову пророку Бригаму Янгу на Храмовой площади. Кампус Университета Юты не развесит чертей.


Красная вода в фонтане символизирует не кровь, а цвета местной футбольной команды, которая в важнейшей игре сезона побила медведей из Беркли.


Не расставят пугал в проходах магазины. Если это не Modern Display, воздвигнувший на свет инсталляцию, которая уже была два года назад.


Вообще поражаешься, сколько скелетов из китайского пластика хранят в своих шкафах горожане, чтобы в октябре вытащить их на улицу (найдите еще Цербера).


Устроят у себя перед домом фейковое кладбище.


А вот настоящее кладбище никто бутафорией обвешивать не станет.


Кому-то, конечно, и доставать ничего не надо: у них дом круглый год выглядит как на Хэллоуин.


Вот эти уродцы, например, продаются просто так: и зимой, и летом.


Кто не любит трупы, может вывесить паутину из простынь.


Или собрать нестрашную (?) композицию “Здравствуй, Осень!”.


Местная полиция снова скидывает тыквы на потеху детворе. У всех праздник, лишь мы с братом слоняемся двумя бездеятельными привидениями по городу.


Сходили на инженерный факультет на семинар о виртуальной реальности


и на химфак на семинар о нанотехнологиях.


Появятся ли летающие паровозы через 30 лет?

Надо ли преподавать химию в России на английском языке?

Краткое содержание поста: Изложены мои аргументы в пользу того, чтобы химию в российских университетах учили на английском. Аргументы “за” очевидны. Аргументы “против” не так уж страшны. Практическое решение заключается в прослушивании лекций на хорошем английском онлайн.

***

В посте об изучении английского языка зашла речь в том числе о том, не пора ли изучать химию в российских университетах на английском языке. Я учил химию на русском - в школе, по книгам, участвуя в олимпиадах, в университете. И даже стажировка в Боулинг Грине у меня во многом получилась русскоязычной. Но уже в питтсбургской аспирантуре я учил продвинутую химию на английском и серьезную науку делал на английском.

Можно было бы изучить эту тему глубоко, почитать, что изменилось в России за прошедшие 8 лет, поспрашивать, как обстоят дела в других странах, но не такой уж важный это для меня вопрос сейчас. Так что пост “на поболтать”, исключительно на моем личном опыте и мнении относительно изучения химии и других научных дисциплин в российских классических университетах. Гуманитарщину трогать не буду. И допускаю, что химию в ветеринарных и лесотехнических академиях лучше преподавать на русском. Вопрос стоит о подготовке будущих ученых.

Плюсы обучения на английском я даже стесняюсь обсуждать, настолько они очевидны всем, кто хоть немного интересуется современной наукой. Она вся ведется и публикуется исключительно на английском. Немецкая версия Angewandte и японские патенты - это забавные рудименты прошлого. На русском вообще нет ничего достойного внимания. Но это в России давно понимают. Английский учат в школах, в университетах, в аспирантуре. Но фигово учат. Я в своем анализе того, как и почему я выучил английский, пришел к выводу, что нужна реальная мотивация, без нее ничего не получится. Сдача экзамена по английскому - это псевдомотивация. А сдача экзамена по химии на английском?

Самое главное - перестать бояться английского языка. Помню, как на конференции моему другу Жульену было стыдно за то, как плохо говорит по-английски его французский соотечественник профессор Габбай, работающий в Техасе. Вот и мне кажется, что профессор химии - русский, француз, японец - который говорит на плохом английском, выглядит жалко. Недавно рецензировал манускрипт, написанный индусами: такого плохого английского я в научных статьях раньше не встречал. Посоветовал им обратиться к специалисту, который подредактировал бы их язык. В общем, в современном мире настоящий ученый знает английский и не боится им пользоваться. Иначе это шут, а не ученый. Не верю я в “левшей”, гениев из народа, которые варят вещества на уровень Нобеля, а сделать доклад на английском не умеют.

Поэтому обсуждать буду аргументы против обучения на английском.

1. Это слишком тяжело для студентов, они и на русском химию выучить не могут.

Ну, кто не может, из того ученого не получится. Тут уж ничего при переходе на английский мы не потеряем. Но у меня есть два контраргумента.

Во-первых, иностранные студенты в России вообще учатся на русском, который сложнее и бесполезнее английского. И ничего, не хуже они специалисты в химии, чем русские студенты. На нашем курсе иностранцев не было, но на курс младше были китайские студенты, у которых средние баллы были весьма высокие. У брата на факультете вьетнамцы учили прикладную математику. Если азиат или африканец может выучить науку на русском, то почему русский человек не сможет на английском?

Сможет, и примером тому я и мои многочисленные однокурсники и знакомые, которые отправились в американскую аспирантуру. Обучение тут в аспирантуре продолжается на серьезном уровне, и языковой барьер не помешал мне учиться на A и A+. Не знаю, насколько успешно учились на английском мои однокурсники, но PhD получили, статьи опубликовали, работу хотя бы постдоком нашли.

Во-вторых, если присмотреться, то для успешного овладения университетским курсом химии уже нужно знать еще один язык - математический. Наивно и глупо требовать убрать математику из статов или квантов, потому что “студентам тяжело, мы еще этих дивергенций-роторов не учили”. Пора свыкнуться с мыслью, что английский язык - столь же неотъемлемая часть современной химии, как язык математики - часть физической химии. Еще неизвестно, какой язык сложнее выучить.

2. Учиться на английском непатриотично. Это преклонение перед США.

Для меня это смешной аргумент. Так уж сложилось, что современная химия делается на английском и в первую очередь в США. Кому это не нравится, может перестать заниматься химией на серьезном уровне. Раньше пришлось бы учить латынь или немецкий, а английский - еще довольно простой язык на их фоне.

Я о химии уже много лет читаю в основном на английском. Диссер написал по-английски. Но это никак не привело к тому, что я забыл русский язык или стал писать блог, говорить с братом на английском. Язык - инструмент для занятия наукой. Органики должны уметь снимать и разбираться в спектрах ЯМР. Я не знаю российских производителей ЯМР-спектрометров. Сам метод и его основы были открыты нерусскими людьми. Так что, патриотам больше ЯМР снимать нельзя? В общем, это аргументы из разряда тех, которыми 200 лет назад “любители русской словесности” призывали вместо “галошей” говорить “мокроступы”. Я люблю русский язык, но в научной литературе он не используется. И я не вижу смысл бороться с английским, который устраивает ученых во всех странах мира.

Если Россия хочет, чтобы ее университеты попадали в мировые рейтинги, чтобы в Россию ехали учиться и преподавать иностранцы, чтобы статьи российских ученых читали и их самих приглашали давать семинары по всему миру, то придется идти на поклон английскому. И кандидатские диссертации на нем писать, и переводить научное образование на английский.

3. В России нет преподавателей, которые могут читать лекции на английском.

Вот это хорошее замечание. Учиться на плохом английском действительно неприятно. На лекциях хочется слушать правильный язык, без запинок и коверканий терминов. Но вначале я хочу отметить, что те преподаватели, которые у нас в СПбГУ свои предметы читали хорошо, смогли бы их преподавать и на английском (пусть и не идеальном). А кто не смогли бы совсем - так они и на русском преподавали так плохо, что половина студентов на лекции не ходила. А для студента, не ходящего на лекцию, есть ли разница, на каком языке там читают такую муру, какая у нас была, например, по аналитике?

Это то, что я имел в виду, упоминая “жалких профессоров”. Университет, который претендует на звание ведущего, - это не школа, где глупо требовать, чтобы учителя все были с иностранной подготовкой. У нас же в СПбГУ многие профессора были профнепригодны. Они отбивали у молодежи желание заниматься химией. Не то, что там был нулевой эффект - эффект был отрицательный. И если требование учить на английском позволит выгнать их из универа, то я буду только рад.

Но отправлять всех российских профессоров вначале поработать в США или в Великобритании (а я не услышал других вариантов выучить английский) - это желательный, но весьма долгий вариант. Если бы меня спросили, как я планирую ввести обучение на английском в российских вузах сейчас, то я сделал бы следующий финт ушами.

Все лекции на хорошем английском студенты слушали бы дома в интернете. Уж на Ютубе и Курсере запросто можно найти курсы лекций никак не хуже, чем те, что нам читали в СПбГУ. А в университете занимались бы исключительно решением задач, лабораторными работами, ну, и экзамены сдавали бы (предпочтительно письменные). В США за этот уровень преподавания часто отвечают иностранные teaching assistants, у которых акцент может быть вполне на уровне российских профессоров.

Вузовские учебники по химии тоже должны быть только на английском. Вот мы учили органику по переводу с английского Моррисона и Бойда 1970-х годов. К современной органической химии это имело отдаленное отношение. Зачем тратить время на написание или перевод учебников на русский, когда можно сразу пользоваться лучшими учебниками, какие только есть в мире? Мне тайваньская постдочка рассказывала, что у них так и делают: лекции, правда, все еще на китайском, но учебники английские. В то же время мой научный руководитель в СПбГУ сразу говорил, что статьи по нашей теме существуют только на английском. Ну, так какого черта мы продолжали учиться на русском?

Я уверен, что уровень знания по химии у российских выпускников университетов от перехода обучения на английский как минимум не упал бы. А знать английский стали бы лучше. И не боялись бы его. Вместо чтения советских методичек на отдельных парах английского, учили бы химию. А если кого-то английский устрашит, и он сбежит из химии в гумантарщину, то скатертью дорога. Дельного химика из такого труса все равно не вышло бы.

Козлы Тимпаногос

Краткое содержание поста: Описан 8-часовой поход на гору Тимпаногос, встреча с горными козлами и виды озера Юта.

***

Октябрь - лучшее время в Юте. Пока мы тут живем, надо этой возможностью пользоваться, поэтому во вторник 13 октября мы отправились в поход на гору Тимпаногос (11752 футов = 3582 метра над уровнем моря, 5269 футов над долиной) - вторую по высоте в местном горном хребте Уосатч. Самая высокая гора называется Небо (Nebo), но до нее дальше добираться и подъем не такой красивый, как на Тимпаногос.



До начала трейла нам от дома ехать 1 час и $6, поэтому уже в 9:30 мы начали восхождение (обычно раньше 11 мы не встаем).


До вершины было 8 миль в длину и 5000 футов в высоту - в такие походы мы не ходили два года, со времен Half-Dome в Йосемити. Но я уже прекрасно знаю, что именно столько мы можем пройти за день, особо не напрягаясь. Что нам нужно 4 литра воды, около килограмма еды и один рюкзак.

В Юте золотая осень.


Но в горах все зонально. Начинаешь среди леса и кустарников. Прошлогодний снег к октябрю уже весь растаял, а новый еще не выпадал. Водопады все еще журчат, но нет грязи и слякоти.



Я же говорю, что самое лучшее время для походов.


После подъема на перевал чувствуешь себя в прерии, а не в лесу -


кусты сменяются пожухлой травой.


Попадаются небольшие изумрудные озера


и убежище от дождя 1959 года постройки.


Еще выше трава почти исчезает, и как в Гималаях поднимаешься по каменистым склонам.



А внизу открывается вид на пресноводное Utah Lake.


Виды ничуть не хуже хваленого озера Тахо. Но это вечный спор, кто круче: Калифорния или Юта. Если бы в Юте был океан, то спорить было бы не о чем ;)


А по берегам озера раскинулись многочисленные городки: American Fork, Orem, Provo, куда мы ездили смотреть кампус Университета Бригама Янга. У кого хорошая оптика, тот может рассмотреть из долины, как мы с братом, точно мухи ползаем по вершине их горы.


Но что за зверь идет по тропинке впереди? Белый, лохматый.


Первая идея, что это собака. Любят тут некоторые выгуливать по горам своих блохастиков, которые еще смеют нас облаивать. Идем дальше, и брат предполагает, что это лошадь. На высоте 3500 метров?


Но встречали же мы диких лошадей на горе Роджерс в Вирджинии (сколько мы уже объехали - а до Аляски, однако, не добрались). Нет, загадочным зверем оказался горный козел.


Или коза.


Не знаю, что он пытался найти на каменистой вершине, но он неторопливо шел по тропе, пока не свернул налево и не пустил нас пройти к будке, сооруженной на самом пике Типаногос.


Подъем занял 4,5 часа.



На спуске недалеко от убежища 1959 года мы встретили целое стадо горных козлов, которое мигрировало по долине.


Они казались необычайно пушистыми и белыми, но не агрессивными.


Вот опять: я про гору заранее читал в Википедии, а что там живут mountain goats не видел. Приятная неожиданность.



Наконец, когда мы спустились до первых деревьев, возникло естественное желание после 6-часового пути справить малую нужду (человеческих туалетов по пути не встречалось).


И только я огляделся, чтобы убедиться, что никто не наблюдает, как увидел за своей спиной еще одного козла.


Тут, кстати, вспомнил, что они именно в такой ситуации любят подкараулить туристов. Солей им в организме не хватает.

Эверетт и борилазиды

Краткое содержание поста: История аспирантуры моего лабмейта Эверетта Мерлинга рассказывается параллельно с химией карбен-борилазидов (они же карбен-азидобораны). Смогут ли они вступить в реакцию [3+2]-циклоприсоединения с диполярофилами, а Эверетт защитить диссертацию?

***

Эверетт, мой приятель по лабе проф. Каррана, начал аспирантуру в Питтсбурге в 2009 году, через два года после меня. Сын двух врачей из Айовы, старший из 11 детей, eagle scout, кларнетист marching band в Xavier University в Цинциннати, владелец собственного дома в Питтсбурге (родители все же врачи) и разрешения на ношение оружия оказался республиканцем, неплохим химиком и несколько инфантильным интеллигентом в очках.

Назначен он был на тот же карбен-борановый проект, по которому уже успешно работал я и несколько постдоков. Профессор предложил ему поиграть с карбен-борилазидами NHC-BH₂N₃. Азиды RN₃ - интересные звери сами по себе. Азид натрия используется в подушках безопасности, азид свинца - в детонаторах, и все мы ждем Нобеля за клик-химию, где реакция азидов с алкинами является самым ярким примером. А вот я приготовил карбен-борилазид.



Это не был самый первый борилазид вообще, но первый стабильный, который можно на колонке почистить и в баночку положить. Немецкие химики еще задолго до Thomas Klapötke в 1960-е годы любили приготовить и жахнуть какой-нибудь B(N₃)₃. Но я честно не собирался ничего взрывать. Для меня это в первую очередь был “еще один нуклеофил”, с которым можно было провести реакцию замещения на атоме бора, насинтезировать необычных веществ, получить их X-ray структуры и опубликовать свою главную статью в JACS’е.



Однако потенциальную взрывоопасность мы не игнорировали. Наш французский коллаборатор Эммануэль предлагал связаться с ребятами, которые тестируют взрывчатые вещества на стабильность, ударяя по ним молотком. Но Карран приобрел для лабы книжку по химии азидов, где в первой главе мы вычитали об эмпирическом правиле: если в веществе количество азотов в 3 и более раз меньше, чем остальных тяжелых элементов (то есть без водородов), то можно работать и не бояться, что оно взорвется: (C + B + O) / N ≥ 3. Для моих больших и рогатых карбенов формула азида получалась C₂₇H₃₈BN₅, (27 + 1) / 5 = 5,6. Он плавился без разложения при 180-182 ºC. Пузырьки газа начинали выделяться только выше 270 ºC. Проблемой станет, наоборот, заставить его хоть как-то прореагировать дальше.

Люблю я такие стабильные соединения. Вот Эверетт попробовал получить борилазид с наименьшим карбеном, где вместо рогатых групп метилы, и, конечно, выделить его не смог. Хранил в растворе в морозилке. Для C₅H₁₂BN₅ правило дает (5 + 1) / 5 = 1,2 - потенциально взрывоопасно. Более того, в ЯМР Эверетт наблюдал сигнал от карбен-триазидоборана NHC-B(N₃)₃ и благоразумно отметил: “The triazide 84 has an extremely low carbon-to-nitrogen ratio of 0.45, so we did not pursue isolation of this compound”.

А вот я с большим карбеном готовил диазид, выделял, кристаллизовал и не боялся, так как там соотношение 3,5. Я вообще-то к технике безопасности очень строго стал относиться за время аспирантуры. Взрывы у нас в лабе были, но не с азидами, а с перхлоратами. Недаром и в своей группе Хартвиг просил, чтобы перед работой с азидами и перхлоратами все получали его персональное благословение. А я понял, что самое главное даже не химическая природа вещества, а его количество - scale. Если работать с 40 мг, то ничего плохого не случится.



Может быть, именно потому, что для меня карбен-борилазид был всего лишь еще одним необычным веществом, подпроектом подпроекта, самую красивую реакцию с ним суждено было провести не мне - первооткрывателю, а новичку Эверетту. Я, конечно, знал химию органических азидов и видел четкие параллели между карбен-боранами и углеводородами, но выписав список идей, что можно дальше сделать с моим азидом, зациклился на его восстановлении.

Получение NHC-BH₂NH₂ стало моей идеей-фикс, но я так и не синтезировал его ни одним из многочисленных способов. Обыкновенные азиды можно восстановить боранами, но я уже знал, что B-H связи в карбен-боранах для этой цели дубовые, а потому две эти функциональные группы мирно сосуществуют. Ни LiAlH₄, ни Ph₃P, ни H₂, Pd/C, которые бы со свистом восстановили алкил- или арилазиды, не брали NHC-BH₂N₃. С веществом ничего не происходило. Уж не знаю, виной тому стерические или электронные эффекты, или все вместе, но я обиделся на азиды и переключился на другие проекты.

И тогда Карран на очередном сабгрупп-митинге карбен-боранщиков предложил Эверетту попробовать [3+2]-циклоприсоединение карбен-борилазида с алкинами. А андеграду Владимиру - ту же реакцию с нитрилами. Так NHC-BH₂N₃ перестал быть “моим азидом” и стал нашим.



Владимир - тоже интересный персонаж. Кажется, химия была у него minor, а major он был в социологии. Или наоборот. Но неважно. Он даже немного говорил по-русски (приехал в США в детстве с родителями и братом-близнецом Николаем) и был несколько медлителен. Я даже разозлился на него однажды, когда он перепутал иод и азид натрия. Ну, прямо черное с белым. Да, учить Владимира химическим премудростям назначили именно меня. В целом, карбен-бораны - прекрасный обучающий проект. Начинается с довольно простого, но поучительного трехстадийного синтеза NHC-BH₃, а там уже недалеко (one-pot - “один горшок”) до NHC-BH₂N₃.

Но постепенно Владимир выучился и синтезу, и колоночной хроматографии, и снятию спектров ЯМР (хотя долго таскал с собой шпаргалку с командами для компьютера), и даже начал генерить собственные идеи, с чем еще можно ввести в реакцию азид. После получения бакалавра он остался в группе Каррана мастер-стьюдентом, но как только его приняли в медшколу, свалил из химии, как и другой наш андеград Джордан.

Итак, задача руководством была поставлена ясная: сочетать борилазид с любым нитрилом в борилтетразол. “The reaction with acetonitrile should be fast enough even at room temperature”, - сказал Карран. Авотфиг. И с бензонитрилом фиг. Четырехкоординированный бор делает азид настолько электронодонорным, что нужен был электронакцепторный нитрил. Я посмотрел по базе реактивов, что у нас имеется в наличии. Во, тозилцианид - 4-MeC₆H₄S(=O)₂CN - если и с этим не получится, то дохлое дело. При умеренном нагревании тозилцианид и карбен-борилазид сочетались двумя ковалентыми связями и дали здоровые, разделяемые на колонке тетразолы.



А Эверетт тем временем химичил с алкинами. И пришел к тем же выводам, что алкин должен быть электронакцепторным: например, пропиолатом или даже ацетилендикарбоксилатом. С неактивированными алкинами реакция шла медленно. Я помню, как заходил к Эверетту в лабу, и у него в тяге днями грелись ЯМР ампулы, но и 10 дней в толуоле при 110 ºС подчас не хватало, чтобы весь азид прореагировал. Микроволновка или катализ медными солями помогали мало, если вообще помогали.

Региоселективность, конечно, была большим вопросом. С монозамещенными алкинами обычно получались 1,4-замещенные триазолы, с нитрилами - 1,5-замещенные тетразолы, с дизамещенными алкинами - смеси 1,4- и 1,5-триазолов. Это, конечно, все было подтверждено X-ray структурами. Я тогда умел на пальцах объяснить, почему получается именно так. Но через 3 года китайцы-теоретики эти наши реакции обсчитали и сказали, что все так и должно быть. Но я в орбитали не верю. Верю в синтез, ЯМР и рентген.



Пришла пора писать статью, которая вышла в Org. Lett. в 2012 году. Эверетт был первым автором, Владимир вторым, я даже не попал в Acknowledgment и вообще уже был в Берклях, но все равно чувствовал сопричастность к этой работе. Красивая все же реакция. Вы только посмотрите на эти аддукты - тут же и связь с другой большой темой в группе Каррана - fluorous chemistry:




Недаром на конференциях по моему постеру вопросов о карбен-борилазидах было всегда больше всего. А когда я рассказал одному профессору из Северной Каролины о том, что мы их научились [3+2]-циклоприсоединять, ему это ужасно понравилось. Он сам циклоприсоединял сульфонилазиды. Это вообще стало модным, целое направление: сочетать X-N₃ c диполярофилами, перебирая все X в периодической системе: от бора до молибдена. Но с борилазидами наша группа была первой. Потом уже подключились остальные, включая мощного неорганика Дугласа Стефана из Торонто, и эта статья Эверетта накопила за 3 года 20 штук цитирований.

Но в этот момент Эверетт и карбен-борилазиды зашли в творческий тупик. Я защитился в декабре 2011 года. Эверетт в тот момент безуспешно пытался что-то сделать дальше с продуктами циклоприсоединения, отделить карбен-борильную часть и преподнести это как новый способ синтеза триазолов. Но карбен-бораны иногда настолько упрямы, что их не возьмешь концентрированной кислотой. Эверетту пришлось довольствоваться сомнительными результатами, которые в статью было решено не включать.

В том же 2012 году у него вышла вторая статья в Org. Lett. - коллаборейшн с немецкой группой Herbert Mayr по количественной оценке нуклеофильности NHC-BH₃ и их присоединению к некоторым электронакцепторным алкенам (но это тема для отдельного поста). И все. Больше за годы аспирантуры статей Эверетт не опубликовал.

У меня стоят Google Scholar alerts на все статьи из группы Каррана и все статьи по карбен-боранам. Я следил, как публиковались и защитились по этой теме два других аспиранта. Как канадцы использовали наш карбен-борилазид для синтеза ”неорганического ацетилена HBNH”, а статей Эверетта больше не появлялось.

Год назад я написал ему в числе нескольких моих знакомых, чтобы рассказать о своем пути из постдоков в мобильные разработчики. Он быстро ответил, поздравил меня, но признался, что подзадержался в группе Каррана, после защиты своего classmate Бена стал в группе самым старшим - необычное чувство. Что он потратил 8 месяцев на придумывание original proposal’а - обязательное требование для защиты. Что, откровенно говоря, химия ему надоела, но защищаться надо, профессор Карран хочет, чтобы он закончил до конца 2014 года. В своем последнем письме в декабре он все еще писал диссер.

Наконец, на прошлой неделе я получил Google Alert на его диссертацию, которая была защищена в конце апреля, а в конце сентября стала доступна для скачивания на сайте Университета Питтсбурга. Вечер понедельника я провел за чтением и химическими воспоминаниями. Хотя полностью новых вещей в диссертации было неожиданно мало. Все это была химия, которую мы 4 года назад обсуждали на сабгруппах. 80% диссера Эверетт сделал за один год: с осени 2010-го по осень 2011 года. Экспериментальная часть почти полностью скопирована из тех двух статей. Даже результаты Владимира включены с пометкой “cycloadditions of nitriles and select alkenes were tested with the help of an undergraduate worker Mr. V. Lamm”, что для меня выглядит натянуто - экспериментально это все было сделано Владимиром без участия Эверетта.

У меня диссер был на 250 страниц с 96 новыми охарактеризованными карбен-боранами (я считаю по HRMS). У Эверетта - 120 страниц и 22 новых вещества (с многочисленными ляпами в экспериментальной части, когда данные по одному соединению оказываются под другим или вообще исчезают). Все же повезло ему, что вначале попалась работающая реакция, которая позволила потом работать, не боясь, что не на чем будет защищаться. Или не повезло? И, наоборот, сбило не на тот путь и лишило мотивации?

После чтения диссертации мне сложно представить, чем он занимался последующие 3,5 года: от моей защиты до своей. Ну, готовил пропозал, писал диссер - пусть это год. Классов и преподавания у него уже не оставалось. Те неудачные реакции, которые у него там описаны, но опубликованы не были - это тоже год с самой большой натяжкой. Одна из его проблем в том, что я в основном работал с массивными карбенами, с рогатыми заместителями, а Эверетт - с простейшим 1,3-диметилимидазолиденом. Последний дешевле синтезировать, и у diMe-Imd-BH₃ минимальные стерические трудности. Потому он хорош, как реагент, но если надо выделить и охарактеризовать карбен-борановый продукт, то лучше идти по моему пути. Эверетт пытался его повторить с меньшим карбеном (зачем?) и постоянно натыкался на быстро разлагающиеся продукты, которые можно было только заметить в ¹¹B ЯМР и то чаще в виде смеси.

Свой профиль на linkedin Эверетт не обновлял, оставаясь вечным аспирантом. Но там я нашел его не @pitt.edu адрес и написал запоздалое поздравление с получением PhD и о том, что я прочитал его диссертацию.

Он мне быстро ответил. Пошутил, что теперь он не единственный человек, который читал его диссертацию. Рассказал, что продал дом в Питтсбурге, вернулся к родителям и рассекает на мотоциклах с младшими братьями по Мидвесту - роскошь, которую могут себе позволить американские выпускники, потому что им не нужно думать об иммиграционном статусе. Пробовал он преподавать органическую химию в маленьком колледже, но через пару месяцев бросил - не его. Будет искать работу в химической индустрии в Цинциннати. Почему именно в Цинциннати, я его не спросил.

Десять грин-карт, полученных с помощью моей петиции

Краткое содержание поста: За три года я послал пример своей петиции на грин-карту более 50 людям. В этом посте я собрал статистику того, смогли ли они получить одобрение своих петиций. Во второй части я привожу ответы на наиболее общие и частые вопросы о получении грин-карт, которые мне задавали.

***

Три года назад была одобрена моя иммиграционная петиция на грин-карту, которую я написал без помощи адвоката. Тогда же я предложил всем желающим написать мне по адресу andreychemist@gmail.com, чтобы попросить пример петиции или задать вопросы. За три года я отправил петицию 52 людям (это не считая моего брата, тех людей, которым я отвечал на вопросы, но петицию не посылал, и не считая того, что люди пересылали мою петицию или свои петиции, написанные на основе моей, дальше своим друзьям).

Месяц назад мне пришла в голову мысль написать этим людям и спросить, чем история закончилась. Про своих близких друзей я знал, что они получили свои грин-карты или все еще работают над петицией, но многие товарищи написали мне лишь однажды, и я больше ничего от них не слышал. В результате из верхнего поста, где я вел подсчеты, могло показаться, что петицию я отправил 50 людям, а грин-карты получили только 5 человек. Неужели approval rate всего 10%, как пугают адвокаты? Вовсе нет. Я знаю только одного человека, который хотел, но не смог получить грин-карту.

Всего примеров петиции отправлено: 52 штуки.
Получили одобрение петиции I-140, переписав мою петицию без помощи адвокатов: 10 человек.
Одобрение петиции - это еще не грин-карта. Но я не знаю случаев, чтобы после одобрения петиции человек не доводил все до гринкарточного хэппи-енда.
Из этих 10 человек - 9 были постдоками в США (4 химика, 3 физика, 2 биолога), то есть у них уже было PhD (у 4 человек из США, у 4 человек из России, у одного из Нидерландов), они были в F-1 OPT, J-1 или H1-B визовых статусах. Некоторые подавали с супругами и детьми, которые тоже могут подать на грин-карту, если петиция на главного аппликанта одобрена. По категории EB1-A подавали 7 человек, но 3 человека переписали мою петицию под категорию EB2-NIW и тоже получили одобрение. То есть лучше всего я знаком с тем, как получить грин-карту постдоку в США. Потому я очень осторожно оцениваю шансы фотографов или бизнесменов, которые мне иногда пишут. Шансы есть у всех, но хорошая статистика у меня только для ученых.

Тем интереснее десятый случай одобрения петиции, когда одобрение по категории EB1-A получила преподаватель вокала из России. Подача из России имеет кучу своих проблем и особенностей. Но после этого случая я верю, что главное не бояться подать, правильно описать свои достижения, и все получится.

Что же остальные 42 человека?
4 человека все же решили обратиться к адвокатам и сделали свои грин-карты через них. Это их выбор. Я лично считаю, что петиция для ученых настолько проста, что можно подавать без адвоката, если нет отягчающих обстоятельств типа депортации в прошлом. Самая долгая часть - получение рекомендательных писем. Адвокаты здесь ничем помочь не могут. Те примеры писем, которые они предлагают, не похожи на те письма, что пишут настоящие профессора, а потому могут только повредить. Лучше спросить пример письма у меня. Мне даже показалось, что делать грин-карту с адвокатом дольше, чем самому. От адвоката можно получить психологическую поддержку, но стоит ли она $5000? Может быть, лучше самим разобраться с тем, как работает американская иммиграционная система, а адвокатам оставить сложные случаи и клиентов, которые сами не могут разобраться с двумя страничками законов? Каждый решает сам.

Три человека в итоге сделали грин-карты через работодателя (EB2 или EB1-B). А одному повезло выиграть грин-карту в лотерею. Еще один нашел хорошую работу не в США, и подача петиции потеряла смысл. Другой и не собирался подавать на грин-карту, а довольствовался визой O-1 (требования, на которую похожи с EB1-A), так как собирается потом вернуться на родину. Пара человек просто передумали подавать на грин-карту по личным или бизнес-причинам. Четверо подали (двое сами, двое с адвокатом) и прямо сейчас ждут решения чиновников. Девять человек написали, что еще работают над петицией, собирают доказательства или ждут, пока накопится побольше статей и цитирований. Наконец, еще 11 запросили у меня петицию за последние полгода, и я даже не стал их пока беспокоить расспросами, потому что вряд ли им успели что-либо одобрить.

Остается 6 человек. Трое не ответили на мои письма (хотя насчет двоих я могу проверить по LinkedIn, что они продолжают работать в США). Еще двум людям я решил не писать. Бывает, что приходит очень phishy письмо: “Выручай, друг! Я тут по туристической визе, возвращаться на родину не хочу”. В зависимости от настроения я могу послать петицию со строгим предупреждением, что с туристической визой вряд ли что-то получится. Чаще могу поинтересоваться, а какие собственно заслуги в science, arts or athletics имеются у просителя. Люблю письма, когда люди сразу кратко рассказывают, кто они такие. Живому человеку всегда помочь приятнее, к тому же я могу дать специфический совет в зависимости от ситуации. Так вот двум таким странным товарищам я ничего писать не стал. Мне неинтересно, получили они грин-карты или нет.

Остался один случай, когда пример петиции меня попросила бывшая спортсменка, работающая в США тренером по визе O-1. Я не ожидал, что у нее будут проблемы с получением одобрения по EB1-A. Но оказалось, что для USCIS заслуги спортсмена и тренера - это разные вещи. Как если бы статьи, опубликованные в аспирантуре, не засчитывались профессорам. Своя логика тут есть, но у этой девушки особых тренерских заслуг еще не накопилось, и она получила соответствующий RFE - request for evidence. Так как мой опыт был в первую очередь с одобрением петиций для ученых, я не смог ей посоветовать ничего лучше, как найти адвоката или человека, который имеет больше опыта с петициями спортсменов и тренеров. Как я понял, она в итоге отказалась от идеи получать грин-карту. На 52 человека это единственный случай, когда человек довел дело до подачи, но грин-карту в итоге не получил. RFE присылали и другим моим знакомым, но дополнительных разъяснений всегда хватало, чтобы получить одобрение. Они даже не спрашивали моего совета, что отвечать чиновникам.

Такова статистика по тем примерам петиции, которые разослал я. Я знаю, что есть еще люди, которые не просили у меня петицию, но вдохновлялись моими постами о грин-карте в блоге, подали или уже получили грин-карты, о чем написали мне благодарственные письма. Другие люди помогали дальше своим друзьям, и тут я могу только гадать, скольким людям в итоге помогла моя петиция. Но $50k как минимум на адвокатах я людям сэкономил. Это приятно. Поэтому я готов и дальше по мере своих знаний помогать всем желающим. Я не беру деньги за пример петиции, но я ожидаю, что люди в ответ будут помогать другим людям, а со мной делиться информацией о том, что у них в итоге получилось, с какими проблемами пришлось столкнуться и как они были решены.

Закономерный вопрос, почему я не выложу свою петицию в открытый доступ с английскими комментариями? Мой стандартный ответ: 70% петиции - это цитаты из писем профессоров, а они мне не давали разрешения делиться ими со всем интернетом. Можно было бы переписать петицию в дженерик форму с профессорами X и Y, но вот пока я до этого не созрел. Если кто-то хочет, может выложить свою, но мою я пока никому не разрешаю публиковать.

Во второй части поста я хочу собрать общие замечания и советы по петициям I-140. На все вопросы я ответов не знаю, а на те, которые знаю, отвечать можно очень долго. Есть очень запутанные штуки, про которые лучше спрашивать меня индивидуально. Или пытаться разобраться в интернете. Я советую обычно эти сайты:

WeGreened - сайт, которого не было, когда подавал я в 2012 году. Огромная статистика по одобренным случаям EB1-A и EB2-NIW. В основном для ученых, но не только.
eb2niw.com - открытый пример петиции для EB2-NIW.
Zhang and Associates - еще один толковый адвокатский сайт. Они, конечно, пугают, что даже не пытайтесь подавать без адвоката, но как показывает моя статистика выше, это просто пугалка и желание получить деньги от людей, которым так и так все одобрили бы.
I-140 Form Instructions - очень много полезной инфы есть на самом сайте USCIS. Все вопросы о том, надо ли переводить документы, куда посылать формы, как за них платить, находятся в инструкциях.

1. Подача на грин-карту состоит из двух частей: одобрение петиции I-140 и подача I-485 Adjustment of Status (если находишься в США) или consulate processing (вне США). Подача не из США сложнее в плане оплаты, почтового адреса, но успешные случаи есть.

2. Самому (без работодателя) можно подавать по двум категориям: EB1-A (extraordinary abilities) и EB2-NIW (exceptional abilities, national interest waiver). Я и мой брат подавали по EB1-A, но EB2-NIW считается более простой категорией в плане одобрения. Проблема с ней, что нельзя запросить premium processing, когда рассмотрят за 2 недели за дополнительные $1225, поэтому ответа придется ждать 5-8 месяцев, а то и дольше.

3. Подача по EB-1A требует соответствие как минимум 3 критериям из 10. У меня это были: 1) научные публикации, 2) significant impact of my work, 3) международные или национальные награды. У моего брата третьим критерием был опыт рецензирования статей для журналов. Полный список критериев можно найти на вышеперечисленных сайтах. Если трех критериев не набирается, то я советую подавать по EB2-NIW. Но очень желательно иметь PhD и хотя бы 50 цитирований на свои статьи (зависит от области, попытка не пытка и с 5 цитированиями).

4. Significant impact доказывается цитированиями и рекомендательными письмами. Писем хватит 4-5 штук. Необязательно от людей, которые знают вас лично. Это могут быть эксперты в области, которые знают ваши статьи или вашего руководителя. Получение писем - самый долгий этап. Часто их приходится писать самим, а профессора только ставят подпись. Но большая часть моей петиции - это цитаты из писем профессоров. Это самое простое доказательство очень многих пунктов.

5. Не существует стандартной формы петиции или жестких требований USCIS к числу статей или рекомендательных писем. Я знаю случай, когда человек на двух страницах описал свою работу, приложил CV, список цитирований и 4 рекомендательных письма и получил одобрение по EB2-NIW.

6. По визе J-1 могут проставить 2-years-rule requirement. Я лично с ним знаком плохо, но это требование после окончания визы два года провести на родине. Пока это требование не снято, на грин-карту подать нельзя, даже если есть одобренная петиция I-140. Требование это снимается (я знаю прецеденты), но это дополнительная бюрократия.

7. Форму I-485 можно подать одновременно с I-140. Но мое понимание таково, что подача I-140 не представляет собой иммиграционное намерение и сама по себе не влияет на ваш статус (как игра в лотерею грин-карт, например). Подача I-485 уже влияет на статус, позволяет получить разрешение на работу (EAD card), и пока эта петиция рассматривается, нужно получать отдельное разрешение выезжать и возвращаться в США (Advanced Parole) или сидеть ровно и никуда не ездить. Я считаю, что надежнее получить одобрение по I-140 и только потом подавать I-485, если сроки не поджимают. Иначе есть риск оказаться в запутанной ситуации со статусом.

8. Большинство петиций одобряет один из двух центров USCIS: в Техасе или в Небраске. Мне кажется, что Небраска работает быстрее и одобряет петиции легче, но, возможно, это мне только кажется. В любом случае, выбрать центр самому нельзя, а сроки одобрения I-140 или I-485 меняются со временем. Я получил грин-карту через 2 месяца после подачи I-485, мой брат - через 4 месяца. Одобрения I-140 без premium processing можно ждать 5 месяцев, а можно 8, хотя USCIS обещает дать ответ за 4.

9. Все документы не на английском должны иметь сертифицированный перевод. Люди пишут (http://rusam.livejournal.com/3894435.html), что переводили сами и заверяли подпись под заявлением, что владеют обоими языками. Свидетельства о рождении и дипломы можно перевести онлайн с сертификатом за $25 (Rev.com).

Отныне буду людям, спрашивающим у меня пример петиции, давать ссылку на этот пост. Тема грин-карт большая, если новая важная информация появится, то буду делиться в комментариях. Вопросы и уточнения приветствуются.

Диспут доктора Андрея Соловьева, касающийся Науки и Академии

1. Есть Наука - высшая область применения человеческих талантов, и есть Академия - искусственно созданная система для занятия Наукой.
2. Целью ученого должно быть научное открытие, а не получение денег, титулов и статей.
3. Ученые все больше говорят о деньгах, чем о Науке. От профессора требуют быть бизнесменом, при этом большинство профессоров - плохие бизнесмены.
4. Преподавание - историческая обязанность профессоров - уходит на второй план. Можно быть успешным профессором и при этом ужасным преподавателем.
5. Академия превратилась в бизнес. Деньги нужны не для Науки, а чтобы поддерживать штаны во время написания следующего гранта.
6. Грантовая система, развившая в США с 1960-х годов привела к зависимости Академии от государства. Ученые не знают, где взять денег на Науку, кроме как у NIH, NSF, DOE и так далее.
7. Нынешняя система раздачи грантов слишком дорогая и забюрократизированная. Чтобы раздать $7 млрд, надо потратить $1 млрд на присосавшихся чиновников. Надо переселить их из Arlington, VA в Manhattan, KS - как минимум.
8. Чиновники, принимающие решение о выдачи грантов, не обладают ни квалификацией, ни временем для принятия справедливых решений. Вряд ли они вообще читают научную литературу по теме.
9. Рецензенты, имеющие квалификацию, слишком связаны конфликтами интересов, чтобы выносить справедливые решения.
10. Полный синтетик поддержит другого полного синтетика, чтобы тот поддержал потом его и чтобы создать искусственную значимость своей области.
11. Если, конечно, у них нет личных обид и прочих тараканов, распространяющихся на профессиональные суждения о работах друг друга.
12. Люди тратят слишком много времени на написание и рецензирование грантов, на подковерную борьбу вместо того, чтобы тратить это время на Науку.
13. С каждым годом гранты становится все сложнее получить, и получают их не те, у кого идеи лучше, а кто больше потратил времени на удовлетворение искусственных требований к пропозалам и на поддержание хороших отношений с нужными людьми.
14. Существуют компании и отдельные личности, которые помогают писать гранты за комиссионный процент. Эти помощники могут принести только больше красивых слов, а не идей. Значит, современные гранты спонсируют подвешенные языки, а не мощные мозги.
15. В пропозалах требуют из пальца высасывать практическую пользу, даже там, где ее нет. Честные ученые, признающие, что их работа практической пользы не имеют, отваливаются. Остаются "остапы бендеры" от науки, готовые рисовать радужные картины, насколько их мелкие и узкие результаты будут важны для всего человечества.
16. Требование быть экспертом в предлагаемой области загоняет ученых в узкие рамки проектов, которые они делали будучи аспирантами или постдоками, которые достались им во многом случайно и не отражают их текущих интересов и истинных талантов.
17. Грантовая система не поощряет новые смелые идеи, а благоволит уже испытанным и минимально рискованным.
18. В условиях, когда старые профессора на пенсию не собираются, выпускают по несколько новых PhD каждый год, из которых половина хочет тоже быть профессорами - неустойчива. Грантов на всех не хватит.
19. Сто лет назад людей с PhD было 0,01% населения и каждый человек с PhD был умен. Сейчас 1% населения гордится PhD. И только каждый сотый обладатель PhD умен. Степени подчиняются инфляции, мозги - закону сохранения.
20. Научные группы стали слишком большими, чтобы профессор мог управлять ими эффективно. На мой взгляд 20 подчиненных это максимум - дальше начинается профанация, отмахивание и делегирование вместо руководства.
21. Однако большая группа позволяет профессору скрыть общую неэффективность. Кто-нибудь из десятка постдоков придумает и опубликует интересную вещь, а профессор свое имя со звездочкой подмахнет, даже если его вклад в статью стремится к нулю или был отрицательным.
22. Профессор всегда возьмет студента или постдока, у которых есть свои деньги, независимо от квалификации апликанта и от потребности профессора в еще одном сотруднике.
23. Людей берут на позиции, желая угодить их предыдущим профессорам, учитывая имя и рейтинг университета, где они учились.
24. Рост количества "вечных постдоков" тревожит. Наукой серьезно можно заниматься до 50 лет, я не знаю, чтобы кто-то делал научные открытия позже этого возраста.
25. Профессор должен сам делать эксперименты, иначе весь накопленный опыт за время аспирантуры и постдочества заменяется работой с бумагами, в которой у начинающих профессоров как раз никакого опыта нет.
26. Профессор спихивает на подчиненных скучную и рутинную работу и рад, что на полгода-год загрузил человека. Так у студентов начинает воспитываться отвращение к Науке.
27. Профессора получают зарплату выше средней, приносят минимум пользы для общества и при этом жалуются, что им не доплачивают.
28. Своими мобильными приложениями, петицией на грин-карту и даже жж-блогом я горжусь больше, чем своими научными статьями. Их прочитали больше людей, они больше изменили мир.
29. Ситуация с финансированием Академии в других странах обстоит еще хуже, чем в США. А если у саудитов денег много, то это временно.
30. Признавая необходимость денег для занятия Наукой, я призываю ученых искать их в собственном кошельке, а не в государственном, и тратить их с той же бережливостью, как тратят они свои собственные деньги.
31. Обманывают себя и остальных те, кто верят и говорят, что их исследования окажутся полезными через 50-100-200 лет. Меньше обманешься, если будешь верить, что выиграешь в лотерею или 10 раз подряд в рулетку.
32. Количество научных публикаций растет, качество подает. Растет число невоспроизводимых и статистически недостоверных результатов.
33. Современные ученые все больше скатываются в частности. Не потому что научное открытие стало сделать сложнее. Слишком много времени уходит на мышиную возню, а не на Науку.
34. Некоторых заносит в такие дебри, что даже ближайшие коллеги и эксперты не понимают, зачем этим заниматься. Но технически все верно, поэтому публикуются. Статья есть статья.
35. Налогоплательщики Техаса выделяют деньги на борьбу с раком. Их передают Николаоу на синтез маитотоксина. Он перебирается из Скрипса в Райс, потому что там больше платят.
36. Многие одержимы мыслью не открыть что-то новое, а сделать нечто, довольно очевидное, быстрее остальных. Если несколько групп одновременно выдают один и тот же результат, значит идея не была так уж оригинальна.
37. Деньги тратятся на конференции, хотя давно все вопросы можно обсудить по е-мейлу, Скайпу, в крайнем случае приехать лично, но в университет, а не в Шератон на Гавайях.
38. Куча грантовых денег тратится неэффективно на ненужное или переоцененное оборудование или софтвер только потому, что "деньги остались, надо потратить: если вернем - в следующий раз дадут меньше".
39. Размеры грантов в компьютерных науках, где ничего не нужно, кроме компов, и в химии, где с того же гранта покупается куча оборудования и реактивов, одинаковые. Потому постдоки-компьютерщики получают в 1,5 раза больше, чем химики, работая меньше. Это справедливо?
40. Технические, надуманные параметры, такие как импакт-факторы, индексы Хирша, рейтинги университетов подсчитываются на полном серьезе и применяются там, где они неприменимы.
41. Многие научные статьи закрыты. Ученым продают назад их же творения за несправедливо большие деньги.
42. И ученые продолжают отказываться от своих прав, поощряют жадность издателей, не наказывают их бойкотом, выкладыванием статей в открытый доступ.
43. Издательства приносят минимальную пользу в современную эпоху. Если Конгресс хочет потратить деньги на Науку, то он должен выкупить назад статьи и запретить копирайт на научную информацию, а не спонсировать издательства через университетские подписки.
44. Научная информация публикуется слишком медленно, учитывая возможности современных технологий. Или не публикуется вообще, оставаясь достоянием лабораторных журналов и "know-how" группы.
45. Открытое пост-рецензирование научных статей было бы лучше, чем существующее закрытое и затянутое пре-рецензирование ограниченным кругом лиц, которое все равно не спасает от ошибок, но усложняет их исправление после публикации.
46. Порядок авторов - техническая по сути вещь - становится важным. Оксюмороном "второй первый автор" никого не удивишь. Четвертым быть лучше, чем восьмым. Лучше ли?
47. Когда о такой ерунде пекутся студенты, мне смешно. Когда порядку авторов начинают придавать значение профессора и администраторы, мне грустно. Цветовая дифференциация штанов да и только.
48. Погоня за количеством статей приводит к излишнему дроблению результатов и прочему организационному шлаку. Типа бесчисленных обзоров на "горячие" темы, которые пишут ради еще одной публикации.
49. Большинство цитирований в статьях не на ту литература, которая была использована, а на свои предыдущие статьи, на банальности ("синтез пиридинов важен") и на то, чтобы не забыть никого из уважаемых коллег, работающих над тем же синтезом пиридинов.
50. Многим профессорам настолько важно попасть в престижный журнал, что они готовы жертвовать скоростью публикации данных и ждать очередного отлупа из Science, только затем, чтобы послать тот же манускрипт в Nature.
51. Медлительность с публикациями приводит к тому, что сырые данные охраняются как военная тайна. В редких случаях я могу отнестись к этой практике с пониманием, но чаще всего она тормозит развитие Науки.
52. Ни название журнала, ни число цитирований, ни число страниц не является мерой значимости статьи для Науки. Академия, наоборот, слишком печется о внешнем успехе.
53. Я еще понимаю, зачем студент или начинающий профессор стремится опубликоваться в крутом журнале. Но зачем это пожилому профессору, у которого этих JACS'ов уже 100 штук. Его новую работу прочтут, где бы они ни была опубликована.
54. Если результат опубликован в индексируемом (хотя бы Гуглом) месте в понятной форме (на английском языке), то Наука и История все расставят по местам, кто ученый, а кто академик.
55. Споры о приоритете и вкладе не красят ученых. Чаще всего это детский сад или сутяжничество, на которое смотреть противно.
56. Мне нравится высказывание древнеримского сенатора: «Я предпочитаю, чтобы вы спрашивали друг друга: «Почему не воздвигнут памятник Катону?», нежели недоумевали: «Зачем ему поставили памятник?»
57. Студентам и постдокам дается минимум полезной информации о возможных карьерных путях, о там как устроена грантовая система, Академия, прием на работу.
58. Вся информированность держится на устных преданиях, слухах и откровенной дезинформации.
59. Надежным способом найти позицию до сих пор остается только спамить всех подряд или попросить своего руководителя сделать звонок нужным людям.
60. Большинство ученых - консерваторы, когда речь заходит об изучении новых областей, переходе на новые технологии (с Word на TeX) или изменении Академии.
61. Персональные веб-страницы у многих профессоров сделаны ужасно, не обновляются, не содержат важной информации в структурированном виде.
62. Большинство ученых - расисты и сексисты: русские смеются над китайским акцентом и индийскими статьями, мужчины презрительно относятся к женщинам-ученым, а женщины-ученые - и к мужчинам, и к женщинам.
63. В США легальна дискриминация по гражданству. Информация о получении грин-карт для ученых от представителей университетов минимальна и полна ошибок.
64. За PhD грин-карту не дают, хотя по закону требования к PhD вполне совпадают с требованиями к EB2-NIW. Многие иностранцы остаются в Академии ради сохранения статуса, но это же псевдомотивация.
65. Профессора недовольны, когда у их иностранных подчиненных возникают проблемы с визами, разрешениями на работу и так далее, но ничего не делают, чтобы изменить эту ситуацию.
66. Многие профессора - злые люди, которым доставляет удовольствие троллинг и издевательство над студентами и вообще всеми, кто от них зависит.
67. Многие профессора плохо знают свой предмет, свою область, прикрываются старыми заслугами, заслугами своих студентов и постдоков или вообще непонятно откуда имеют незаслуженный авторитет.
68. Студентам и постдокам вбивается в голову рабское сознание, что вне Академии жизни нет, что стоит поссориться с руководителем, как не получишь ни рекомендательных писем, ни позиции и умрешь, работая кассиром в Таргете.
69. Мне кажется очень полезным, чтобы каждый аспирант провел хотя бы 3 месяца в другой лабе или компании в качестве интерна, чтобы лучше представлять мир за пределами собственной лабы. К сожалению, в химии это нетипично и получить помощь от профессоров в поиске интерншипа проблематично.
70. Требования профессоров работать в выходные, по праздникам, по ночам нарушают нормы этики и трудового законодательства. Хотя бы деньги за это платили или рассыпались в благодарностях. Так ведь нет.
71. Эффективность часто оценивается по числу часов, проведенных в лабе, по количеству, а не по качеству результатов. Неудивительно, что большинство студентов быстро выучивается создавать видимость тяжелой работы.
72. Академия не подразумевает отдыха. Если ты отдыхаешь несколько месяцев или лет (а для Науки такой отдых часто необходим), то ты лентяй, которого надо списывать со счетов. Другое дело, если ты 80 часов в неделю торчишь в лабе. Это хороший ученый, пусть он 60 часов из 80 пьет чай и сидит в фейсбуке.
73. Профессора создают в группе нездоровую конкуренцию и противостояние. Единственным противником ученого должна быть научная проблема, а не другие люди. Но кто из нас не испытывал страх перед очередной встречей с научным руководителем?
74. Сменить руководителя подчас настолько сложно, что студенты продолжают работать в группах, где они несчастны и непродуктивны.
75. Профессора считают, что если они были в аспирантуре идиотами, работавшими по 80 часов в неделю над ерундой, то и их студенты должны. И крайне обижаются, когда студенты отказываются быть идиотами и тратить всю свою молодость на ерунду.
76. Молодые беcтеньюрные профессора гонят студентов, чтобы быстрее получить результат, теньюред профессора часто безразличны к научным результатам и уже ничего не хотят.
77. Больше половины успеха зависит от проекта, а проекты студентам и постдокам назначают профессора.
78. Часто слабые студенты добиваются бóльших успехов благодаря везению с проектом, который работает, чем сильные студенты, которым не повезло с проектом.
79. Профессиональная и моральная обязанность профессора в том, чтобы преуспел каждый его студент. Это отличает хорошего руководителя от плохого.
80. Хороший профессор умеет развить сильные стороны даже у слабых студентов. No grad student or postdoc left behind.
81. Плохие профессора полагаются только на сильных студентов, которые уже имеют опыт и сами могут заниматься Наукой. Такими студентами и дурак может успешно руководить.
82. Профессора игнорируют роль проекта и считают, что студент тот хорош, у кого статей больше. И увеличивают неравенство, пробивая награды и стипендии для тех, у кого и так уже много публикаций, выступлений на конференциях и прочих плюшек.
83. Так богатые становятся богаче, а бедные беднее из-за случайности. Так и одним профессорам сваливается непропорционально много наград, грантов и позиций.
84. Они могут нанять еще больше студентов и постдоков, выбирать самых лучших, публиковаться в лучших журналах не потому, что их результаты лучше, а потому что они уже публиковались в подобных журналах и публиковались много.
85. Поменять проект самому студенту или постдоку сложно, так как проекты часто привязаны к грантам и узкой специализации профессора.
86. Если студент проявляет инициативу, то в случае удачи профессор охотно разделит с ним все награды, в случае неудачи - повесит на студента всех собак.
87. Профессора упорствуют в продолжении тупиковых проектов, особенно если могут продолжать находить на них деньги. В конце концов, у них проектов много, все что работает идет в плюс, а что не работает в минус не идет.
88. Для студента же или постдока на неработающем проекте это вопрос успешной или провальной карьеры, эйфории или душевной травмы от работы.
89. Все эти вещи вызывают в студентах и постдоках, которые их наблюдают, разочарование в Академии, которое они смешивают с разочарованием в Науке.
90. Давление со стороны руководства, требование результатов и примешивание в это дело денег приводит к возрастанию случаев фальсификаций, саботажей и мелких жульничеств в Академии.
91. За все проблемы в статье должен отвечать деньгами, карьерой и свободой тот, кто поставил звездочку напротив своего имени. Валить после этого вину на студентов недостойно ученого и взрослого человека. Даже если студенты виноваты.
92. Ученые - от студента до профессоров - пребывают на работе в депрессии из-за дедлайнов, страха неудачи и наказания. Занятие Наукой вместо удовольствия приносит страдания.
93. С признания проблем и ухода из Академии начинается путь к решению. Оставаться в Академии, тем более на руководящей должности, зная об этих проблемах, было бы для меня лицемерием.
94. Многие, кто уходят из Академии, уходят и из Науки. Потому что уходят слишком поздно, от отчаяния, а не от понимания сути вещей и процессов.
95. В отдельных областях (computer science) ситуация более радужная, но это временно. На любую проблему найдется исключение, но отдельным праведникам не спасти Академию.