Можно ли увидеть флаг в небе?

Девятого августа я смотрел в окно, как солнце садится за горы Олимпик, залив Эллиотт и арки научного музея Pacific Science Center:


И красно-оранжевые горизонтальные полоски перистых облаков напомнили мне о картине американского художника Фредерика Эдвина Чёрча (1826–1900) “Our Banner in the Sky”(«Наше знамя в небесах»), которая была бы всего лишь остроумным графическим ребусом, если бы не год её написания – 1861-й:


В России Чёрча знают не больше, чем Шишкина в США, но здесь он второй по известности представитель прославленной Гудзонской школы. Фредерик Чёрч был учеником Томаса Коула, основателя этого направления в американской живописи, которое начиналось с изображения пасторальных видов штата Нью-Йорк и Новой Англии: гор Катскилл, Ниагарского водопада и собственно реки Гудзон. Эти романтические пейзажи не изображали реалистично конкретное место, а были собраны из красивых кусочков, прилизаны и наполнены аллегориями. Поэтому картина Чёрча – это не просто красивое небо над озером.


Гражданская война в США начиналась 12 апреля 1861 года с атаки южан на форт Самтер в бухте Чарлстона, Южная Каролина. Сам штат заявил о выходе из Соединённых Штатов сразу после победы Линкольна на президентских выборах 1860 года, но форт и его гарнизон оставались верны федеральному правительству. Начались переговоры, предложения выкупить федеральную собственность, но Линкольн отказался договариваться с повстанцами, нервы конфедератов не выдержали, и они начали обстрел форта Самтер:


После 36-часовой бомбардировки командир гарнизона Роберт Андерсон решил сдаться и спустил американский флаг. А надо вам сказать, что у американцев отношение к своему флагу более трепетное, чем у россиян к современному триколору (что неудивительно, так как на протяжении большей части 20 века у страны был другой флаг). Даже гимн США называется The Star-Spangled Banner («Знамя, усыпанное звёздами») и посвящён моменту в англо-американской войне 1812–1815 годов, когда флаг над фортом Макгенри удержался. А с фортом Самтер случился такой конфуз и позор. Андерсон взял потрёпанный в бою флаг в Нью-Йорк, где по этому поводу собрался многотысячный митинг и прошла массовая запись добровольцев надрать южанам задницу и вернуть их в общее государство:


Можете посчитать, что на этом флаге было 33 звезды (с 1859 года, когда штатом стал Орегон, и в его честь добавили очередную звёздочку). До 1912 года точное расположение звёзд на кантоне флага не было фиксировано, но их число обязательно равнялось числу штатов. (Кантон – верхнее левое поле флага. Русская Википедия сообщает, что в отечественной вексиллологии – науки о флагах – принято слово «крыж», но я буду использовать «кантон»). Когда 4 июля 1861 года добавили 34-ую звезду в честь Канзаса, северяне ещё раз подчеркнули, что считают южные штаты частью «Союза», заблудшими овцами, которых надо загнать домой в стойло. В самом Канзасе, кстати, в 1854–1858 годах уже случилась мини-Гражданская война, получившая название «Кровавый Канзас», из-за вопроса, должен ли он присоединиться, как свободный или рабовладельческий штат.

В эти тревожные дни весны 1861 года Фредерик Чёрч организовывал в Нью-Йорке выставку одной своей огромной картины “The Icebergs” («Айсберги»), которую он скомпоновал из зарисовок, сделанных во время плавания к берегам Ньюфаундленда и Лабрадора:


Здесь вы можете видеть, как в природные чудеса и красоты вписана мачта потерпевшего крушение корабля, напоминая зрителям своего дня о героических поисках Северо-Западного морского пути через Северный Ледовитый океан, о которых я недавно читал в книге «Террор». В патриотическом подъёме после новостей о падении форта Самтер Чёрч переименовал свою картину из «Айсбергов» в «Север» (“The North”) и чтобы окончательно показать, за кого природа в этом конфликте, набросал этюд маслом «Наше знамя в небесах», которое сразу же разошлось в виде гравюр. Деньги от продажи пошли семьям солдат армии Севера. В альтернативной раскраске гравюры можно чётко видеть 13 красно-белых облаков-полосок, соответствующих 13 колониям, которые объявили о независимости от Британии:


На синем небе проступают звёзды, ствол дерева выступает флагштоком, а над ним парит орёл – ещё один символ США. Можно добавить, что красный цвет заката передаёт огонь войны, но у половины искусствоведов будет написано, что это не закат, а рассвет. Я поискал, можно ли по картине или фото отличить закат от рассвета. Пишут, что нет, по одним только цветам, без отсылок к сторонам света или утреннему туману, отличить их невозможно. Я сторонник того, что это всё же рассвет, несмотря на то, что вдохновением для этого поста послужил закат: на рассвете я сплю.

Как пишут люди, умеющие выражаться красиво: “Church cast the Northern cause in divine and moral terms, employing a heavenly light of dawn to suggest that the bloody trials of war were guided by a higher purpose. It was common artistic practice among nineteenth-century landscape painters to infuse nature with ideas of nation and divine providence”. Чёрч был ярый протестант из Коннектикута и верил в божественную поддержку северян. Как тут не вспомнить средневековые легенды о кресте, привидевшемся римскому императору Константину в небе перед очередной битвой. Константин победил и на радостях сделал христианство официальной религией империи. Мне так и представляется художник, который встал с утречка, не может заснуть, думает о судьбах родины, бродит в задумчивости по берегу Гудзона и вдруг в первых лучах рассвета видит божий знак – американский флаг, сияющий в небесах.

Глубокой религиозностью пронизан и текст «Боевого гимна Республики» (“Battle Hymn of the Republic”) – главной песни Гражданской войны. Он был написан аболиционисткой и феминисткой Джулией Уорд Хау (1819–1910) в ноябре 1861 года. И под его исполнения я сочинял этот пост, чтобы проникнуться духом времени. Слова – чистый библейский мистицизм. От первой же строчки “Mine eyes have seen the glory of the coming of the Lord…” («Я увидел, как во славе сам Господь явился нам…») через строки, которые больше всего увязались у меня с картиной Чёрча:

I have seen Him in the watch-fires of a hundred circling camps,
They have builded Him an altar in the evening dews and damps.
(Я Его в огнях увидел вкруг армейских лагерей,
Они стали алтарями среди сырости полей.)

К клятве “As He died to make men holy, let us die to make men free” («Освятив нас, Он умер — за Свободу мы умрём»).

А что же Конфедераты? Они же тоже верили, что бог на их стороне и что Библия оправдывает рабовладение. У них явно должна была быть своя художественная пропаганда, но картины тех времён, которые нашёл я, очень слабенькие в сравнении с Чёрчем. Вот солдат Конрад Уайз Чапман (1842–1910) изобразил второй флаг Конфедеративных Штатов Америки (КША?) на картине «Флаг Самтера, 20 октября 1863 года» (1864):


Это так называемый “Stainless Banner” («Знамя без пятен» или «флаг белого человека»). Белый, конечно, неудачный цвет, который можно спутать с флагом сдающихся побеждённых. А на кантоне изображён «Боевой флаг армии Северной Вирджинии», который со временем и стал самым известным символом КША. На пересекающихся крест-накрест синих лентах расположены 13 белых звёзд – 11 отделившихся штатов плюс приграничные рабовладельческие штаты Миссури и Кентукки, которые так и не вступили в Конфедерацию, несмотря на надежды южан.

Сейчас отношение к этому флагу в США очень смешанное. Кто-то считает, что он представляет историю и гордость Юга, но официальная позиция, что он для «плохишей» и расистов. Миссисипи был последним штатом, на чьём флаге сохранялся этот символ Конфедерации:


Но в 2020 году под нажимом общественности они отправили этот флаг «на пенсию», провели референдум и приняли новый флаг с магнолией (у них такое прозвище “The Magnolia State”) и лозунгом In God We Trust («В Бога Мы Верим») в качестве кости для консерваторов. Нам по этому поводу пришлось обновлять наше приложение о «Штатах США» (iOS, Android):


Если продолжать тему о флагах в небе, то один из флагов штатов точно можно там увидеть. На нём изображён ковш Большой Медведицы и Полярная звезда. Если не знаете, можете легко по буквам угадать, какой штат ассоциируется с медвежьим углом:


И закрывает тему «японское солнышко», как я называю красный диск солнца, пробивающийся на закате через затянутое дымом от лесных пожаров небо над Сиэтлом. Вот 9 августа был роскошный многоцветный закат, а уже 13-го такая пелена. В реальной жизни солнце ещё более красное и идеально круглое – совсем как на флаге Японии:


Этот мотив – солнце, проглядывающее сквозь дым – Фредерик Чёрч использовал на картине 1862 года “Котопахи”. На нём изображено извержение вулкана в Эквадоре, куда Чёрч путешествовал в 1850-е, а потом много рисовал Анды и экзотический растительный и животный мир Южной Америки:


Но и тут вулкан выступает аллегорией бушующей Гражданской войны. Как бы ни страшна была она, солнце пробивается сквозь дым, оставляя на воде знак всё того же креста, и слева мы видим голубое небо надежды и мира. Цитируя искусствоведов: “In this cosmic drama of light dispelling darkness, Church mirrors the contemporary tragedy of the Civil War and offers hope for its resolution through the cross formed by the sun’s reflection on the lake”.

И он оказался прав. 14 апреля 1865 года, через 4 года и 1 день после сдачи, генерал-майор Андерсон вернулся в форт Самтер, чтобы поднять флаг в знак окончательной победы северян, но убийство президента Линкольна вечером того же дня затмило все празднования. Издатели сразу же напечатали гравюры к этому событию. Это, конечно, наивный лубок, а не высокое искусство, но американский флаг присутствует – куда же без него?


Фредерик Чёрч сам не воевал, но в годы войны умерли от дифтерии его двое маленьких детей. В лагере для военнопленных в Джорджии погиб ученик Чёрча художник Джон Джеймсон (1842–1864), который писал вот такие типичные для Гудзонской школы пейзажи:


После окончания войны Чёрч с женой отправился в большое путешествие по Европе и Ближнему Востоку, где зарисовал множество живописных руин от Петры до Парфенона. У них родилось ещё четверо детей. В своём имени Олана на берегу Гудзона он выстроил замок в «персидском» стиле, где ныне находится его музей. А вы знали о таком художнике?

Фотокатализ от МакМиллана, или Давно не было химии

Имею право раз в год почитать для души статью по химии. Выбирал по тому же принципу, что и в прошлый раз со статьёй Даудны и Фрэнсиса: открыл последний выпуск журнала ACS Central Science, который хорош тем, что все статьи в нём в открытом доступе (я не настолько ностальгирую по химии, чтобы читать её за деньги), и выбрал самую популярную по числу просмотров.

С 5000 просмотров, опередив в два раза публикации о ковиде, вперёд вышла статья Дэвида МакМиллана из Принстона с заголовком “Rapid Optimization of Photoredox Reactions for Continuous-Flow Systems Using Microscale Batch Technology”. Как это будет по-русски? «Быстрая оптимизация фотокатализируемых оксилительно-восстановительных реакций для систем с непрерывным потоком с использованием технологии отдельных микромасштабных загрузок» – если вы ничего не поняли, как и я при первом прочтении, то будем разбираться вместе:


МакМиллан не просто так “Мак-“ – он родом из Шотландии и учился в Университете Глазго. Как он сам рассказывал в одном из интервью, он поступил изучать физику, но в физической аудитории было холодно, а в химической тепло, поэтому он решил сменить специализацию. А делать PhD он отправился в южную Калифорнию в Ирвайн к Ларри Оверману.

Очень давно я уже упоминал о Дэвиде МакМиллане в своём блоге. В 2006 году я подавал в аспирантуру в Принстон и указал его среди трёх профессоров, к кому я хотел бы пойти в группу. Я даже написал ему отдельное письмо, на которое он, конечно, не ответил, но в Принстон меня брали, и я потом не раз думал, как бы сложилась моя научная жизнь, если бы я пошёл туда, а не в Питтсбург. Я встречал МакМиллана лично на конференции в 2011 году, а потом имел возможность обстоятельно поговорить с постдоками из его группы, и их рассказы об условиях работы были совсем не радужными. Часть из этих баек была настолько возмутительной и в то же время характерной для академической химии, что я включил их в переработанном виде в мой роман о химиках.

Как человек, побывавший внутри системы, я знаю, что экспериментальная наука делается не профессорами, а руками аспирантов и постдоков. В разделе о членах группы на сайте МакМиллана нас вначале встретит обязательная нынче клятва, что “there are still social inequalities not only in the realm of chemistry but across the globe. To combat these inequalities, we aim to have a lab environment filled with acceptance and tolerance for all”. Химики всех цветов и умственных способностей могут рассчитывать на одинаковый 14-часовой рабочий день с одним выходным в неделю. Но в разбираемой нами статье имя МакМиллана стоит вместе с восемью испанскими именами. Двое первых – его постдоки, а ещё шесть человек работают в индустрии в мадридском филиале американского фармацевтического гиганта Eli Lilly. Если честно, я не понял, какая их роль, кроме того, что Eli Lilly дал часть денег. В соответствующем разделе статьи о вкладе каждого автора они объединены размытой фразой “provided intellectual contribution” – участвовали в зум-митингах? В общем, руками они не работали.

Первый автор статьи – Мария Гонзалес-Эсгевильяс. Она училась в Саламанке и в Мадриде, потом 6,5 лет была постдоком в Барселоне и Принстоне, и с мая этого года работает в Pfizer в Коннектикуте (кто бы что ни говорил о невозможности найти индустриальную позицию после долгого академического постдока).


Второй автор – Давид Фернандес работает у МакМиллана постдоком с января 2020 года. Родом он из Галисии (автономного региона на северо-западе Испании), получил своё образование в тамошнем университете Сантьяго-де-Компостела, и на постдока его тоже спонсирует “Xunta de Galicia”. О текущих членах группы на сайте МакМиллана приводится краткая биография и набор «забавных фактов». Так про Давида сообщается, что он: 1) говорит со своей семьёй на галисийском языке, который ближе к португальскому, чем к испанскому и является важной частью регионального самоопределения; 2) является фанатом настольных игр и накупил их столько, что не успеет во все поиграть; 3) любит животных, хотя на некоторых у него аллергия; в 2017 году он побывал на летней стажировке в Принстоне, а когда вернулся туда постдоком, расстроился, что все белки на кампусе исчезли. Но потом ему объяснили, что это просто зима и весной белки обязательно вернутся.


Если бы я снова решился на эксперимент по написанию художественного рассказа по статье, то я назвал бы его «Где белки зимуют» – любовь, кровь и фотохимия на готическом кампусе Принстонского университета. Но литературные упражнения я отложил на неопределённое будущее, поэтому объясню научно-популярным стилем, что такое photoredox.

Использовать энергию видимого света для катализа органических реакций группа МакМиллана начала примерно в 2007 году. Надо подчеркнуть, что это не классическая фотохимия, где свет (чаще всего высокоэнергетичный ультрафиолетовый) поглощается реагирующими субстратами. В фотокатализе специально используются окрашенные комплексы переходных металлов или органические красители, которые избирательно поглощают в видимой области спектра, переходя в возбуждённое электронное состояние. Электрон перескакивает на более высокую орбиталь, а на низкой орбитали образуется «дырка», и вещество одновременно становится и более сильным восстановителем, и более сильным окислителем, запуская каскад реакций и превращая энергию света в энергию химических связей. Если кому-то понятнее картинкой:


Тема фотокатализа стала жутко популярной в последние годы, когда я уже ушёл из науки. МакМиллан каждый год публикует всё новые реакции в Science и Nature и в глубине души, наверняка, надеется, что ему когда-нибудь дадут Нобеля, если не за фотокатализ, так за энантиоселективный органокатализ, в котором он тоже наследил. Но какая польза от его работы для сельского хозяйства?

Важнейшая для сельского хозяйства реакция фотосинтеза (превращение под действием видимого света углекислого газа и воды в глюкозу) – тоже пример фотокатализа, осуществляемого металлокомплексом хлорофиллом и большим количеством белков и коферментов. Но придумала его эволюция, и МакМиллан в область искусственного фотосинтеза не лезет, ему бы пристроить его многочисленные фотопревращения в медицинской химии для синтеза лекарств. И тут возникает проблема с тем, как освещать реакцию в больших масштабах.

В лаборатории фотокатализ проводится в миниатюрных пендюрках (кто-нибудь знает, как официально называются vials по-русски?) с миллиграммами вещества. Интенсивность света значительно падает уже на расстоянии в 2 мм от стенки сосуда. Поэтому взять большую пендюрку-реактор и светить на неё мощным прожектором – не лучшее решение. Но помимо так называемых batch reactors – реакторов периодического действия, куда реагенты загружаются, проводится реакция и продукты выгружаются, есть и continuous flow reactors – проточные реакторы, в которых насос качает реагенты по трубам, потом они смешиваются, реагируют, и продукт собирается на другом конце трубы. В случае фотокатализа можно заранее подготовить реакционную смесь, и её надо только хорошенько подсветить, пока она течёт по узкой прозрачной трубе. Листья фотосинтезирующих растений по той же причине тонкие и широкие. Если реакциям МакМиллана суждено использоваться в индустрии, то в проточных реакторах.

Но тут встаёт другая проблема. Все эти реакции зависят от большого числа параметров: катализатора и его загрузки, растворителя, концентрации, длины волны и интенсивности света, органического основания и других добавок. Оптимизация условий тупым перебором – важнейшая часть органической методологии. Академическая химия смещается к автоматизации, к так называемому HTE (high-throughput experimentation) – высокопродуктивному скринингу, где вместо сотни колб можно использовать стеклянные планшеты с 96 микроячейками. Но ячейка – это не поток. Агрегата, чтобы можно было 96 параллельных потоков с разными условиями запускать, ещё не придумали, а если придумали, то реагентов и растворителей на оптимизацию уйдёт столько, что лучше не придумывали бы.

И вот я подошёл к ключевому моменту, о чём вообще эта новая статья. Новых реакций группа МакМиллана тут не изобретает, а оптимизирует на планшетах четыре известные реакции для проточных реакторов. Для этого они собрали в glovebox («перчаточный шкаф», чтобы работать под инертной атмосферу) целую систему FLOSIM из ламп, линз и вентиляторов, чтобы все 96 ячеек одинаково освещались. Рассчитали, сколько надо добавить в каждую растворителя, чтобы толщина слоя была похожа на трубу проточного реактора. 

Неубедительно? Но у них получилось: например, для реакции кросс-сочетания электрофилов они прогнали на планшетах тысячу разных условий и потом в проточном реакторе смогли воспроизвести как плохие, так и хорошие результаты:


Я мечтаю о том, что когда-нибудь химические лаборатории будут полностью автоматизированными. Химик будет сидеть за компьютером и приказывать роботам, что куда загрузить, что почистить и как проанализировать. Экспериментатор, раскладывающий вещества шпателем по колбам, будет казаться таким же «динозавром», как был мой руководитель в СПбГУ, который не признавал хроматографические колонки, пока есть старая добрая перекристаллизация, и требовал измерять температуру плавления до снятия спектра ЯМР. Я там ещё весы с гирьками застал. Какие уж тут роботы.

Но почитал я описание того, как постдоки МакМиллана делали эксперименты и покачал головой. Все равно работа с планшетами сводится к ручному пипетированию растворов по всем ячейкам, потом всё так же вручную разбавляется, переносится на новые планшеты для хроматографического анализа (UPLC-MS): хотя бы эта часть автоматизировалась. Вот такая сейчас наука. Хотел бы я таким заниматься? Нет, не хотел бы. По крайней мере, не за те деньги, которые постдокам платят. Но почитать о том, куда катится органическая химия, мне интересно.

Фильмы, которые мне было интересно смотреть

С апреля не писал о фильмах. Для сегодняшнего поста я выбрал пять, которые мне было по-настоящему интересно смотреть и которым я ставлю 8 или 9 по 10-балльной шкале оценок. Я расставил их по возрастанию оценки на сайте IMDb. В отношении некоторых фильмов моё мнение с общественным не совпало.

1. A Walk in the Woods (2015). Ваше отношение к фильму «Прогулка по лесам» будет сильно зависеть от того, читали ли вы очень популярную книгу Билла Брайсона, по мотивам которой он снят. Споры о том, насколько режиссёр должен подчиняться писательскому замыслу, будут вечными. Фанатам книги фильм не понравился, что объясняет его низкую оценку на IMDb (6.4). Якобы превратили глубокое философское размышление на тему экологии и Америки в примитивную комедию.


Я книгу не читал (но собираюсь), поэтому мне фильм понравился (9/10). Два старичка собрались пройти Аппалачскую тропу – 2500 миль из Джорджии в Мэн. Я смотрел фильм перед нашей поездкой к горе Рейнир, и хайкерская тема мне близка. У героев даже коврики похожи на те, с которыми мы ходим. Мне легко поставить себя на их место, когда они пересекают ручей по камушкам или боятся медведей, сидя в палатке в ночном лесу. Юмор добрый, природа красивая.


Сейчас я всех, желающих несколько месяцев идти по тропе, считаю чудиками: отдельными фрагментами в хорошую погоду идти приятнее. Но кто его знает: может, будет мне 70 лет тоже решу, что самое время идти thru-hike. Дошли герои до конца или нет, рассказывать не буду – если любите хайкать, смотрите фильм. А если не любите, то посмотрите, чтобы посмеяться над чудиками, но неожиданно может возникнуть желание самому сходить на природу с палаткой.

2. Excalibur (1981). Когда я прочитал «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Марка Твена, я осознал, что мифы из артуровского цикла знаю очень приблизительно. Есть волшебник Мерлин, король Артур, волшебница Моргана и прочие герои, но как они между собой связаны? Почитал Wikipedia, и потянуло посмотреть кино об Артуре. Наткнулся на фильм «Экскалибур».


Сценарий написан по «Смерти Артура» Томаса Мэлори – средневековому изложению легенд об Артуре и рыцарях Круглого стола. Я ожидал нечто нудное и устаревшее. Или, наоборот, осовремененное настолько, что от Артура останется только имя. Но получилось наредкость занимательное действо, передающее атмосферу артурианы. После «Монти Пайтона и Священного Грааля» (1975) сложно было бы снять фильм на эту тему без капли юмора, и за эту часть отвечает Мерлин.


Очень многие зрители соглашались, что это лучший фильм о короле Артуре из множества существующих. Я со своей стороны накинул ещё балл за музыку Рихарда Вагнера, которая обильно используется в фильме (9/10). Но смотреть его надо с правильными ожиданиями (мне была интересна тема + я ожидал худшего). Думаю, что если бы Томас Мэлори смог его посмотреть, то одобрил (в 15 веке ему любые спецэффекты показались бы магией).

3. Black Swan (2010). «Чёрный лебедь», но не про финансовые рынки, а про балет. Про главный балет всех времён и народов – «Лебединое озеро», но в Нью-Йорке, а не в Большом театре. Я неплохо разбираюсь в опере, но балетом так и не проникся и никогда не смотрел его в театре. Если бы Даррен Аронофски снял производственную драму, то вряд ли бы я её стал смотреть, но он снял ужастик на тему балета, а такое мне уже интересно:


Относительный ужастик, но кровь и саспенс обеспечены. В результате фильм я смотрел внимательно и с эмоциями. Натали Портман за свою работу получила заслуженный «Оскар», и без музыки Чайковского эффект был бы не тот. Если выбирать из пяти фильмов в этом посте один фильм, который я бы посоветовал «для всех», то это мой выбор (9/10 – для «десятки» он слишком мрачный и финал неоднозначный).


Большим любителям балета фильм, кстати, не понравился.

4. The Great Escape (1963). Читал, что по опросам британцев любимым фильмом среди мужчин, который они готовы смотреть вечно, стал «Большой побег» режиссёра Джона Стёрджеса. Фильм длинный, и первая половина мне не очень понравилась: слишком много действующих лиц, сюжет медленно сползает в предсказуемое русло, и слишком уж добрые немцы служат в лагере для военнопленных во время Второй мировой.


С историческими фильмами споры о том, как было «на самом деле», ещё ожесточённее, чем с фильмами по книгам. Насколько разрешается подкрутить историю ради дополнительного драматизма? Этот фильм снят по реальным событиям с голливудскими подкрутками. Некоторые из актёров сами были ветеранами, побывавшими в плену. Надо всё же отличать концентрационные лагеря от лагерей для офицеров-лётчиков западных стран, которыми управляло Люфтваффе. Тут соблюдались женевские конвенции, заключённые получали посылки с шоколадом через «Красный крест», вели театральные кружки и готовились к побегу.


Во второй половине фильма, когда начинается побег, напряжение возрастает, и я смотрел до конца, уже ни на что не отвлекаясь. Всё оказалось сложнее, чем «хорошие американцы крошат плохих фашистов в капусту». Моя оценка 8/10. (Интересно, будут ли комменты о «решающей роли СССР» от чудиков, которые фильм не смотрели?).

5. Django Unchained (2012). «Джанго освобождённый» тыкает в больную для Америки мозоль. Тут так и не могут перестать делить людей на расы и отпустить тему рабства в прошлое. Но Квентин Тарантино в ещё обамовские времена мог позволить себе снять разухабистый постмодернистский боевичок-трэшачок, не перегруженный идеологией.


Я люблю смотреть вестерны и фильмы о гражданской войне в США, поэтому мне была понятна часть шуток и пародируемые штампы. Красиво снято – не поспоришь. Деревья во мху. Кровь на хлопке. Предупреждаю: крови и мата будет много. Сейчас самым матерным в английском языке стало «N-слово», и некоторым зрителям не понравилось, сколько раз оно звучит в фильме, но Тарантино позволено то, за что других съели бы.


Вот и мне фильмы Тарантино нравятся (8/10). Например, Ди Каприо очередной раз играет сумасшедшего богача. У Скорсезе в «Волке с Уолл-стрит» в похожей роли он меня страшно бесил, а тут замечательный злодей получился. Этот фильм самый популярный из пяти по числу оценок на IMDb (1,4 млн), поэтому если вы поклонник Тарантино, то, наверняка, уже его смотрели. Это я никуда не спешу, для меня фильм 2012 года – новый.

***

По этому посту лучше всего сравнить, совпадают ли наши с вами киновкусы. Если совпадают, то рекомендую все пять фильмов. Из моего watchlist’а на justwatch.com сейчас доступно для бесплатного просмотра 87 фильмов: это мне минимум на год. Но если вам интересно, чтобы я написал в жж своё мнение о конкретном фильме, пишите в комментариях, мне будет проще выбрать, что смотреть в следующий раз.

Gothic Basin

Утром во вторник мы встали в 6 утра, собрали палатку, позавтракали и поехали на Barlow Pass Trailhead, откуда начинается путь в горную долину, которая называется Gothic Basin (Готическая впадина?).


Но туда ещё предстояло подняться. Вначале тропа шла по лесу. Никакой особой живности мы там не встретили:


Потом мы вышли на склон, с которого стекали многочисленные ручейки, но все их можно было перейти, не разуваясь:


А дальше надо карабкаться по камням – хоть какое-то развлечение:


Наконец, через два с половиной часа подъёма на перевал мы добрались до Gothic Basin. Там красиво, и дым не мешает разглядывать близлежащие острые вершины, из-за которых долина получила своё название:


Мы хотели дойти до Foggy Lake (Туманного озера), и по карте в телефоне казалось, что мы уже совсем близко. Но поиск правильного пути занял некоторое время, и пришлось подняться ещё выше:


Я вспомнил, что три года назад на соседнем трейле к Vesper Peak пропала Саманта Сэйерс, об исчезновении которой много писали в новостях. По словам другого хайкера, после ланча на вершине она стала спускаться с неправильной стороны горы, и больше её никто не видел. Искали её несколько недель с собаками и вертолётами, но так и не нашли: ни живой, ни мёртвой. Кому интересно вот весьма подробный рассказ об её исчезновении и поисках. Для меня тут главный урок – одному ходить в горах опасно, даже если считаешь себя опытным хайкером.


Мы же, наконец, вышли к озеру, которое ещё не окончательно освободилось от льда (но нашлись люди, которые собирались там искупаться):


Перекусили с видами на пики Gothic и Del Campo и отправились в обратный путь:


Если ранним утром на подъёме мы почти никого не встречали, то на спуске нам навстречу шли целые толпы: многие с большими рюкзаками и ясным намерением ночевать в Готической впадине. Там есть несколько официальных мест для палаток, но я боюсь, что всем желающим их может не хватить:


Сам бы я с палаткой за плечами на такую высоту по лесу и камням не попёрся. Можно найти не менее красивые места, куда дойти намного проще, как мы ночевали прошлой осенью у горы Бейкер.

К началу тропы мы вернулись после 6,5 часов похода. Официальная парковка была переполнена, и машины выстраивались вдоль дороги. Август – время отпусков, может, до сентября мы никуда далеко не поедем, чтобы никому не мешать и чтобы нам не мешали. Я хотел бы ещё съездить в Olympic National Park, когда там отели подешевеют. В новостях пишут, что в эту среду в тех краях очередная хайкерша пропала: ищут, надеюсь, что найдут, буду следить за обновлениями.

Ледяные пещеры и дым

Стоило нам утром пятницы зарезервировать место в кемпинге, как к вечеру в Сиэтл пришёл дым от лесных пожаров. Не очень сильный, но достаточный, чтобы дымка закрыла окрестные горы. За выходные он так и не ушёл, чем серьёзно подпортил виды на трейлах возле Mountain Loop highway. Но никакой дым не смог испортить нам впечатление от ледяных пещер:


Такие пещеры образуются в снегу у северного подножия гор, слежавшегося до состояния льда, когда через него пробиваются стекающие каскадами ручьи. Каждый год пещеры выглядят немного по-разному, и, как вы можете видеть, они сохраняются до августа:


И у каждой пещеры свой «характер». Из этой первой тянуло холодным туманом, как будто внутри дремал снежный гигант:


Везде висят предупреждения в сами пещеры и по верху не ходить. В конце трейла расположен мемориал, посвящённый 11-летней девочке, которая погибла в одной из пещер в 2010 году после того, как кусок льда упал ей на голову:


Мы не заходили в пещеры, но другие люди, по судя по фото в интернете, внутрь залезают. Возможно, в касках, но сомневаюсь:


Часто риск только привлекает людей. Посетителей у Big Four Ice Caves было бы ещё больше, если бы в 2019 году не обрушилась секция моста через реку Стиллагуамиш. Мост так и не починили, и люди пересекают реку вброд:


В августе после почти рекордных 50 дней без дождя в Сиэтле перейти реку легко. Течение не сносит, как было при пересечении реки Сэнди на пути к водопадам Рамона. Температуру воды мне оценить сложно, но не очень холодная, градусов 15 ºC. Мы, не зная брода, вначале пошли слева от моста (если смотреть от начала тропы), где было значительно глубже, чем если бы мы пошли справа, где переходят все остальные (там мы перешли на пути назад):


Дым окутывал горы, но на пути к пещерам он мешал не так сильно. Можно сказать, что создавал нужную атмосферу:


А вот наш первый хайк в понедельник на гору Дикерман мог бы быть намного красивее, если бы не дым. Почему я так всех предупреждал, что сезон в горах короткий: от таяния снега в начале июля до пришествия дыма в августе-сентябре (кажется, только один год, как мы живём в Сиэтле, дыма не было):


Подъём на Дикерман скучный, так как первые два часа идёшь по густому лесу безо всяких видов. Потом выходишь на открытые луга, но разнообразие цветов уступает трейлам возле горы Рейнир, куда нам удалось попасть до дыма:


На вершину мы поднялись за 2 часа 40 минут. 5760 футов (1750 м) над уровнем моря, из которых 3700 футов (1100 м) набираешь пешком от парковки. Виды кажутся неплохими: горы во все стороны, куда ни посмотри:


Но стоит сравнить с фотографиями, сделанными без дыма, чтобы понять, как много мы потеряли. На моём фото за выпирающей скалой слева просматривается то ли облако, то ли пыль на объективе, а на снимке с реддита, сделанного в июне 2017 года, чётко видно, что это проглядывает вулкан Glacier Peak:


Поэтому мы снизим свою походную активность до тех пор, пока дожди не разгонят дым. Мы и сейчас не поехали бы, если бы заранее не оплатили место в кемпинге в ночь с понедельника на вторник и сохраняли надежду, что дым уйдёт столь же внезапно, как и пришёл. Но даже ближайшие горы через дорогу, до которых не более 5 миль, были нечёткими, и не было никаких шансов рассмотреть горы Рейнир или Бейкер на горизонте.


После 5-часового похода на Дикерман мы ещё успели сходить до ледяных пещер, которые я рекомендую и в дымную погоду, если не боитесь пересекать реки вброд:


И только уже после 7 вечера приехали на Red Bridge Campground. Кемпинг так назван в честь моста через ту же South Fork Stillaguamish River, и мы отхватили самое премиальное место #5 с прямым выходом к реке и видом на мост:


Дрова кто-то оставил, так как с 30 июля и в этих местах ввели запрет на костры. Может, по этой причине и из-за дыма у нас не было соседей на местах #4 и #6, хотя они были зарезервированы. Мы в эту поездку собрались во многом, чтобы ещё раз провести ночь в кемпинге и сравнить с опытом у горы Рейнир. Парадоксально, но кемпинг в национальном лесу стоит дороже ($30, если резервировать через интернет), чем в национальном парке ($20).

Мы учли ошибки предыдущего раза (взяли большие подушки, больше салфеток), и само место было намного приятнее и малолюднее, чем Ohanapecosh Campground. Но за дикость места приходится платить отсутствием воды для питья и в туалете.


Поставив палатку и перекусив, мы прогулялись на закате вдоль реки. По этим поваленным стволам тоже прошли. А потом сидели и ждали, когда появятся звёзды. Вверху дыма почти не было, и звёзды на этот раз было видно хорошо. Прямо перед нами за рекой был ковш Большой Медведицы и созвездие Волопаса с яркой звездой Арктур, которую мы самой первой увидели. Я установил мобильное приложение Star Walk 2, так-то я звёзды не знаю и фотографировать их на мыльницу не умею.

О продолжении поездки во вторник расскажу в следующем посте.