Ютьюб и ютьюберы

Краткое содержание поста: Рассказано о трех образовательно-развлекательных Youtube каналах, которые я смотрел в последние месяцы. Затем я плавно перехожу к подсчету денег в карманах ютьюберов и отвечаю на вопрос, почему я сам не собираюсь снимать видео для Ютьюб.

***

Год назад я писал о наиболее понравившихся мне TED Talks, которых я посмотрел 1661 штуку. Не помню, открывал ли я с тех пор сайт TED’а. Сейчас у меня новый заполнитель тишины в наушниках - общеизвестный YouTube. Место, где каждый может найти видео на свой вкус.

Я не буду писать о летсплеерах, анбоксинге яиц и прочей клоунаде. Это мой братец любит часами смотреть, как люди играют в старые компьютерные игры (“Doom - лучшая игра всех времен”, - скажет он). Не буду я писать и об операх. Десять лет назад я мечтал и предсказывал, что будет время, когда зайдешь на Ютьюб, и там лежат полные записи всех оперных спектаклей. До всех еще далеко, но вот пишу я этот пост под аккомпанемент ”Арольдо” - редко исполняемой оперы Верди. Нет, я буду писать об edutainment’е - развлекательно-образовательных каналах: CGP Grey, Numberphile и Vsauce.

Образовательных каналов на Ютьюбе полно, но этих товарищей я отсмотрел с присущей мне основательностью: все видео CGP с 2011 года, все видео Numberphile с 2011 года (а их там 500 штук, если не больше) и сейчас иду в обратном порядке по VSauce: от наших дней дошел до лета 2012 года. И я сделал вывод, что на Ютьюб можно стать богатым и знаменитым, производя умный контент, без мата, сисек и клоунады.

1. CGP Grey - американец, преподававший физику в Лондоне. В 2011 году он сделал несколько видео об английских странностях, которые стали виральными. CGP быстро сообразил, что в интернете с его способностями он заработает больше денег и получит большую аудиторию, чем в английской школе, уволился и теперь делает замечательные видео. Простая анимация совмещается с хорошо продуманным и зачитанным текстом.

Работая над своими географическими приложениями, я наткнулся на ссылку на его видео о том, сколько всего стран. У нас в приложениях их 197 (193 члена ООН + Ватикан + Тайвань + Палестина + Косово), и в пользовательских отзывах часто бушуют страсти из-за того, что я тех включил, а тех не включил. CGP Grey не дал ответа на мой вопрос, но я стал фанатом его видео. Если на TED интересна каждая пятая лекция, а четыре - скучные и проходные, то у CGP каждое пятое видео скучное, а четыре - забавные и познавательные.

2. Отсмотрев всего CGP, я переключился на канал Numberphile, который Ютьюб предлагал мне как похожий. Ба, да это же Брэди Хэран, тот самый чел, который снимает Periodic Videos - ролики о химии, которые стали популярными еще в 2008 году, когда я начинал аспирантуру. И он до сих пор их снимает. У него десятка два каналов по разным наукам, куда он выкладывает сотни видео ежегодно. Numberphile - о математике и о числах в частности.

Брэди сам в кадре почти ничего не вещает, он снимает, он видеожурналист. Вещают профессора, постдоки, популяризаторы науки, которых он просит рассказать о разных темах типа “Почему на ноль делить нельзя?” или “Почему 1+2+3+… = -1/12”. Я, конечно, ни разу не математик, но там уровень весьма школьный. Плотность интересного намного ниже, чем у CGP, но я посмотрел всего Numberphile и не жалею. А слово bumfit стало у нас с братом “локальным мемом”.

3. Наконец, сейчас я смотрю видео Vsauce. Майкл Стивенс ведет Ютьюб канал с 2007 года. Начинал с клоунады, обзора игр, сайтов и реферальных ссылок на товары для нердов. Но в какой-то момент понял, что хочет рассказывать о серьезной науке (он нейропсихолог по образованию) и сейчас гонит “heavy shit”, как высказался один из комментаторов про видео о парадоксе Банаха-Тарского, которое за полтора месяца уже собрало 4 млн просмотров. Как скажет Vsauce, это в 40 раз больше людей, чем вы встретите за всю свою жизнь.

Не могу сказать, что мне у него прям-таки все нравится, но человек умеет рассказывать, актерскими талантами не обделен. В этом, пожалуй, ключевой момент успешного Ютьюбера. Не так важна тема, ниша, как то, как она преподносится. Кто-то в тетрадке в клеточку рисует на камеру графы и получает миллионы просмотров, а кто-то в профессиональной студии снимает профессиональных актрис и с трудом наскребает тысячи просмотров.

Сколько и на чем зарабатывают ютьюберы? Не могу сказать, что изучал этот вопрос досконально. Но это бизнес чем-то похожий на мобильные приложения, поэтому я решил копнуть чуть глубже. Во-первых, та же реклама. И расценки почти те же: в продвинутых странах $1-1.5 за тысячу просмотров. В России хорошо, если $0.30 за 1000 просмотров. То есть если каждую неделю снимать видео, которое принесет 1 млн просмотров в США, то это $4k в месяц. Жить можно. Особенно учитывая, что старые видео продолжают смотреться. Я специально замерил, что у Numberphile за август общее число просмотров выросло на 6 млн: с 129 до 135. Сейчас уже 145 миллионов - учебный год начался. А у Брэди 20 каналов. Если собирать по $5k в месяц хотя бы с половины, то это уже можно очень хорошо жить.

И хотя на Ютьюб пока нет платных видео (кроме фильмов), никто не запрещает искать сторонних спонсоров: от государства и частных компаний до скрытой рекламы и краудфандинга. И если популярный летсплеер (с миллионами подписчиков) может попросить с индюка $20k за видеообзор игры на своем канале, то CGP Grey просит фанов давать ему деньги за то, что он делает такие крутые видео.

Есть такой сайт Patreon, где люди могут поддержать американским рублем своих любимых создателей контента. Патреон, конечно, комиссию берет, но не буду же я CGP чек посылать, а подкинуть доллар раз в месяц, почему бы и нет? Хотя нет. Он сейчас и так собирает $15,782.61 за каждое видео с 5172 “патронов”. Даже учитывая, что он тщательно готовится и выпускает всего десяток видео в год, жирно ему будет. Поэтому я решил давать $5 в месяц Periodic Videos - это уровень Boron Supporter (потому что бор - пятый элемент, и мой диссер был о боре). За этот уровень мне никаких плюшек не положено. Но мне не жалко поддержать создание хороших видео о химии. Самому мне цезий в воду бросить не хочется, а они бросят и заснимут это дело со всех ракурсов. И пока они получают вполне демократичные $268 в месяц (но по моей оценке еще $400 за тот же месяц добирают на рекламе).


И вот я замечаю людей, которые вдохновившись подобной бухгалтерией, задумывают снимать сами для Ютьюба что-то эдакое, что будут смотреть миллионы людей. Попытка не пытка, но горькая правда в том, что CGP, Brady Haran, Vsauce - это топовые ютьюберы в своем сегменте. Про них про каждого есть статья в Wikipedia. Они дико талантливые и трудолюбивые люди, которые годами снимали сотни видео и накапливали миллионы подписчиков. Плюс не надо забывать об удаче и маркетинге.

Я какое-то время поломал голову над тем, какие видео мог бы снимать я. С поправкой, что на русском их смотреть будет крошечная аудитория, которая к тому же не любит делать пожертвования и врубает AdBlocks, чтобы не видеть даже “дешевую” рекламу. Я не харизматичный оратор. У меня нет красочного хобби. Наши мобильные приложения однотипны и занудны. Я мог бы выкладывать видео того, как я каждый вечер чешу языком, читая вслух статьи с Хабра и Гамасутры. Но кто будет это смотреть? Можно, конечно, снять сто простейших видео: вот кипит чайник, вот проехала машина, вот я анбоксю новый йогурт. 100 просмотров на 100 видео - это 10k показов и в лучшем случае $10. Какое-то видео, конечно, может выстрелить, но на то и расчет, что на одно выстрелившее будет двадцать, которые выше 5-10 просмотров никогда не поднимутся. Ну, и стоит ли всей этой клоунадой ради десятки заниматься?

Ради $1000 в месяц я бы этим занялся, но откуда взять миллион просмотров? По моим наблюдениям 10% подписчиков YouTube канала посмотрят видео в первые дни после его выпуска. Пусть за все остальное время видео наберет еще столько же просмотров. Допустим, я могу делать 10 видео в месяц. Мне нужно 100 тысяч просмотров на каждое. Или 500 тысяч подписчиков. Really? Not really at all. Мои посты в жж смотрит 50-70 человек, судя по жжной статистике. У меня 394 френдов, включая ботов и мертвые журналы. А я считаю, что у меня блог интересный. С таким числом подписчиков мои видео собирали бы по 80 просмотров каждое, и я имел бы с рекламы 80 центов в месяц. Даже на йогурт не хватит.

С другой стороны наши приложения каким-то чудесным образом дают нам 15 млн рекламных показов в месяц. Но они, во-первых, действительно полезные. Во-вторых, я могу играть на переводе на разные языки и поисковой оптимизации. На YouTube порог входа намного ниже. Видеороликов там в десятки тысяч раз больше, чем приложений в сторах. Поэтому в просмотре Ютьюба я пользу для себя вижу, в выкладывании собственных видео - нет.

Как я (вы)учил английский язык

Краткое содержание поста: Учил, учил и выучил. Дано описание моих взаимоотношений с английским языком на протяжении последних 30 лет. Выучивание языка явилось следствием многих, а не одного фактора. Момент “выучил” определен 2008 годом.

***

Я не из тех людей, кто с детства был окружен английским. Папа и старшая сестра учили в школе немецкий, мама и тетя учили английский, но никогда им не пользовались. Да и не нужен мне был английский в те годы. Я с детства много читал, но у нас дома не было книг на английском, которые бы сильно на меня повлияли. От людей на улице до телевидения - все было русскоговорящим.

Учить английский в школе мы начали в 5 классе, то есть в 1995 году. Я к тому времени точно знал английский алфавит и, может, пару-тройку базовых слов. Учителя английского у нас были неплохие (по сравнению с рядом других предметов), но английским, конечно, владели так себе. Все учились понемногу, по разрисованным советским учебникам с семьей Stogovs и kolkhoz’ом, упирая в первую очередь на грамматику, на все эти Present Perfect’ы, которые проще всего проверять. Разговорами и аудированием никто особо не заморачивался, да и какое там аудирование, когда я бы те магнитофонные записи и на русском бы не разобрал.

Особенностью английского в школе было то, что наш класс разделили на две группы по 15 человек примерно. Мы с братом еще попали в более сильную подгруппу. Вторая подгруппа английский не учила, зато могла побеситься вволю. У меня потом был однокурсник в СПбГУ, который примерно так учил в школе английский и понимал только два слова “маде” (made) и “Mendeleev”. Ничего, стать кандидатом наук это ему не помешало.

Мы тогда были слишком маленькими, чтобы поехать и купить в букинистическом магазине книгу на английском или стащить откуда-нибудь номер St. Petersburg Times. Но в какой-то момент в нашем доме появилась книга, если не на английском, то с английскими словами - вот такой самоучитель некоей Петровой. Эту книгу мне уже было интересно почитать, и вкупе со школьными занятиями английские слова и правила начинали откладываться в голове. От самоучителя все еще отдавало kolkhoz’ом. В словаре в конце книги не было, конечно, слов guy или sex, а единственным переводом для “ass” был указан “осел” (проверено онлайн по скану более позднего издания). Но надо же с чего-то начинать.

Другим важным событием было появление у нас в 11 лет компьютера. Приставка “Денди” у нас была с 7 лет, но игры там английским не блистали (скорее, японским). Эксперименты в африканских деревнях показывают, что дай любым детям компьютер с английским софтом, они с ним за пару месяцев разберутся, не зная ни слова по-английски. Мой брат так разобрался, что стал в итоге computer scientist’ом. Но и для меня это была первая встреча с практическим английским. Тут язык требовался не только затем, чтобы получить “пятерку”, а чтобы достичь цель, понять, как пройти первый уровень в Warcraft 2, где требуется “Build four farms and the barracks”. Причем это был настоящий неадаптированный язык.

Часть игр у нас была переведена на русский, часть была на английском. Слова “sword” и “ogre-mage” мы выучили намного раньше, чем какой-нибудь “laptop” или “refrigerator”. Память-то в детстве звериная. Кстати, лучшие компьютерные игры были созданы в конце 90-х. Никакие “Герои” не переплюнули Heroes of Might & Magic 2 и 3, а в Civilization 2 я поиграл даже в этот приезд в Россию (ни одна последующая часть у меня не пошла). С такими друзьями юности изучение вышло на иной уровень. Особенно, когда мы добрались до англоязычных Baldur’s Gate 2 и Planescape: Torment (а вот Fallout 2 у нас был руссифицирован).

Кроме игр, мой environment оставался русскоязычным. И вот в 11 классе у нас появился интернет. Медленный, ночной, модемный, по карточкам, почасовой. Не было тогда Ютубов и Википедий. Но это было новое окно в англоязычный мир. Я уже серьезно изучал химию и чуть ли не первым делом накачал себе задач предыдущих международных олимпиад. Кто знает, может, это и помогло мне попасть в команду России на IChO 2002, которая проходила в Гронингене, Нидерланды. Мне быстро сделали загранпаспорт, и я впервые отправился заграницу. Мне предстояло, наконец, услышать английскую речь и, может, даже что-то говорить самому.

Голландский я, кстати, не знал и учить не собирался. Ни слова. Мой братец потом в аспирантуре умудрится 3 месяца простажироваться во Франции, в самом Париже, съездить на конфу в Италию, а сейчас я спрашиваю его, знает ли он хоть слово по-французски (на уровне “она”, “он”, “ходить”). Не, ничего не знает. И ведь не врет.

Задания на международных олимпиадах руководители команд переводят на язык участников, хотя были бы задания исключительно на английском, было бы больше мотивации учить язык. Пообщаться на английском в итоге немного удалось, но в основном с нашим голландским гидом, который как и многие другие голландцы говорил say как “шэй”, а bus как “баш”. Но надо же с чего-то начинать.

Дальше были два курса обучения английскому в СПбГУ. Общая картина - продолжение школы, но на чуть более специализированном уровне. В остальном те же советские методички, где kolkhoz сменил it was Mendeleev who discovered the Periodic Law. Ясно было, что нам, химикам, не передовиков филологии в преподавателей пошлют. Но в универе мы еще время от времени сдавали “тысячи”. Чтение и перевод подготовленного дома научного текста, объем которого измерялся тысячами знаков. Не помню, сколько надо было сдать на зачет. Кажется, 10 тысяч за семестр. Вначале я скачал из интернета первую попавшуюся open access статью, в которой большинство текста было в духе “the angle B(1)-N(1)-N(2) is 119º, and the angle B(1)-C(1)-N(4) is 123º”. Преподавательнице она не понравилась, но тысячи мне зачли. Потом мне мой будущий руководитель одолжил свои сканы первого тома “Classics of Total Synthesis” by K. C. Nicolaou. Я по ним не только сдавал тысячи, но и выучил, что есть на свете такой Dennis Curran, который типа крутой органик. “Англичанка” все равно не могла понять все эти “diastereoselectivity of Grignard addition”, но это был настоящий английский текст. Позже в автобиографии Николау я прочитал, что он на своем Кипре вообще до 18 лет по-английски не говорил.

На втором курсе я сдал на “отлично” экзамен по английскому языку и по учебному плану мог забыть о нем до самой аспирантуры. Но это уже была другая эпоха. Интернет стремительно входил в нашу жизнь. Диплом я писал на русском, но по исключительно англоязычным статьям. Профессора-консерваторы активно сопротивлялись засилию вражеского языка, и у нас строго смотрели, чтобы THF или DMSO на слайдах были подписаны как “ТГФ” и “ДМСО”, но прогресс не остановить. Один раз к нам в СПбГУ даже заехал дать лекцию настоящий американский профессор из американской глубинки. Это было так необычно, что хотя тема доклада была очень далека от моих интересов, я сходил послушать про rare earth elements и даже кое-что понял.

Но были у нас и прогрессивные профессора, не чуравшиеся английского. Профессор Николаев с органики даже читал необязательный мини-курс на английском. Я бы и на него сходил, если бы был на органике, а не на химии природных соединений. Все же тратить время на старших курсах не на лабу, у нас не поощрялось. Но профессор Николаев еще и отправлял своих студентов на летние стажировки в Штаты. И случилось у него так, что он договорился с одним универом, что пришлет туда своего студента на лето, а потом что-то сорвалось, он договорился с другим универом, потом проснулся первый, и оказалось, что студент один, а летних позиций две. Профессор Николаев отправил студента искать себе замену. А с Андреем Борзенко мы были хорошо знакомы еще с олимпиадных времен. Так я попал на лето 2006 года в Боулинг Грин. Там я не только научился делать науку и решил поступать в американскую аспирантуру, но и смог попрактиковать свой английский с настоящими американцами и индусами.

Помню, как пришли мы после долгого перелета и переезда к секретарше Норе, и я не мог ни слова понять. А перед этим в Амстердаме американские погранцы доставали меня вопросами, которые я тоже с трудом понимал. Как еще визу дали. Но дали, пустили, а дальше разбирался постепенно. Непосредственным моим руководителем был русский постдок (в БГ вообще русских много), но время от времени приходилось разбираться с получением social security card, открытием банковского счета и прочими вещами, где хочешь-не хочешь, а заговоришь по-английски.

Я тогда для себя четко понял, что моя цель - это коммуникативная удача. Не надо пародировать американский акцент и строить сложные фразы с заумными словами. Надо говорить громко, четко и просто. И все тебя поймут. И все тебе все покажут, сделают, что ты от них хочешь.

Через год я приехал учиться в аспирантуру Университета Питтсбурга. Для поступления туда нужно было сдать экзамены. В том числе TOEFL - на знание английского языка. Второй GRE, кстати, тоже включает verbal part, которую я написал весьма прилично для химика-неамериканца на 520 из 800. К TOEFL мы с братом поготовились две недели по взятым из сети материалам. Я получил 105 из 120. Reading 29/30, Listening 29/30 - удивительно!, Speaking 20/30, Writing 27/30. Сам я считаю, что это нормальный уровень. Более чем достаточно для успешного начала аспирантуры. У моего брата, без боулинг-гриновского опыта, было 98 (15 по Speaking), и сложно сказать, кто в результате оказался успешнее. У Питтсбурга минимальные требования были 80, что вполне адекватно. Неадекватно, когда University of North Dakota требует Speaking не ниже 26.

В Питтсбурге сразу начались ориентации, а затем классы и преподавание. Многие жалуются на классы в аспирантуре, но мне очень нравится, что в США, в отличие от Европы, студенты продолжают учиться. Я действительно узнал много нового по химии. И в плане английского это было мое первое систематическое погружение в язык, когда надо его слушать не пару минут, а часами.

Вот преподавать я вначале очень боялся. Вдруг студенты меня совсем не поймут? Допускаю, что правильно поступают университеты, которые на первом году дают всем аспирантам fellowships, а тичить просят только потом, когда люди успеют освоиться. Ничего, хоть в одном из evaluation мне в итоге и поставили satisfactory, отметив, что мой английский было не понять, haters gonna hate. Студенты, у которых все хорошо было с химией, меня прекрасно понимали и все делали по моим указаниям. Это я их чаще не понимал и переспрашивал.

Помимо непосредственно учебных и бытовых целей, я постепенно окружал себя английским. Слушал новости на cnn.com, читал местную университетскую газету, Chemical & Engineering News, блоги, Wikipedia. И вот только тогда, при полноценном погружении и мотивации, после стольких лет я, наконец-то, выучил английский. Буду датировать это 2008 годом. Мне было 23 года.

Я не люблю кокетства в духе: “Я и русский-то плохо знаю”. Знал бы я английский плохо, не защитил бы PhD диссертацию. В английском я достиг уровня профессионального владения. Сейчас я занимаюсь мобильными приложениями. Reading - я могу прочитать все, что мне нужно по этой теме. Listening - подкасты слушаю, на понимание не жалуюсь. Writing - описания приложений пишу. Speaking - этот навык мне в последнее время требуется нечасто. Но пару раз умел все рассказать и даже по телефону. А по телефону я и по-русски не люблю общаться.

Признаю, что до носителей языка мне далеко, но я не рвусь в шпионы. Я русский человек, живущий в США. Мне не придет в голову говорить с моим братом по-английски. Я люблю Пушкина, а английская поэзия меня не вдохновляет. Мысли в моей голове по умолчанию русские, поэтому когда со мной кто-либо неожиданно заговаривает по-английски, я вначале теряюсь и не могу понять даже простые фразы. Мозгу нужен щелчок, чтобы переключиться. Такое еще бывает, когда в русском тексте попадается обширная английская цитата. Мозговеды, наверно, знакомы с таким эффектом.

Мой английский вышел на профессиональный уровень в 2008 году, а дальше я наблюдаю лишь постепенное улучшение/деградацию, но никак не качественный скачок. Выше только научиться читать и понимать Шекспира без запинки и говорить без акцента. Я не уверен, что настолько люблю английский, чтобы тратить на это свое время. Лучше я выучу до профессионального уровня еще пару языков.

Если иностранные фильмы я предпочту смотреть по-английски, то литература на английском для меня осталась сомнительным развлечением. На английском я только перечитал Hobbit, прочел несколько рассказов Washington Irving (вот откуда берутся слова для GRE Verbal!) и недавно A Study in Scarlet, чтобы узнать, что там Конан Дойл наврал про мормонов. Не жил бы в Юте, не стал бы читать. Когда-то принимался читать Harry Potter, но не пошло. Я и по-русски осилил только четыре книги и три фильма. Чем дело закончилось, представляю смутно.

Бытовые познания английского у меня тоже так себе. Перед тем, как идти к зубному, пришлось почитать, как зубы называются. О том, что коренные - molars - я слышал, а вот клыки - incisors - пришлось учить. Это как брат спросит меня между делом: “Как по-английски будет ‘шило’?”. А я без понятия, что это awl. Приходится лезть в словарь. Я сейчас часто смотрю незнакомые слова или произношение знакомых слов вот тут: herbal. Даже выписываю те слова, которые совсем неправильно произношу, чтобы переучиваться. Например, на букву “a”: adjunct, advent, affidavit, apparel, arachnid, archetypal, asphalt, asylum, attractant. Меня тянуло сказать “асилум”, а оно “асайлем” - актуальное, между прочим, слово.

Я рекомендую всем ученым, разработчикам мобильных приложений и остальным “молодым профессионалам” изучать английский до профессионального уровня. Мне это удалось сделать в аспирантуре, но тому предшествовали годы занятий разной степени напряжности. В современном мире сносный английский - необходимый навык. Самым новичкам я советую Duolingo, но возможностей для учебы сейчас множество, благодаря Интернету и создателям контента. Не сравнить с моим детством.

Представьте, что у вас просит совета человек из бывшего СССР, у которого английский на уровне kolkhoz, что вы ему расскажете?

О самой последней моей химической публикации

Я уже писал в этом блоге о своей первой публикации в JOC и о “последней” публикации в Dalton, но последняя оказалась не последней. Тогда в сентябре 2012 года я полагал, что все мои долги с аспирантуры закрыты и что с постдока мне опубликовать ничего не светит. Насчет второго я был прав, а насчет первого ошибался. Была у меня в диссертации “загадочная реакция”, разгадывать которую у меня не было экспериментальных навыков, а потому и желания. К счастью, они нашлись у моего френда extranightcat, который раскрыл тайну загадочного пика в ¹¹B ЯМР, закристаллизовал вот такого монстра:

и довел работу до логического конца в виде публикации в Prokofjevs, A. et al. J. Am. Chem. Soc., 2013, 15686-15689 (бесплатная версия на PubMed Central - как меня радует тот факт, что она существует).

Честно говоря, мой вклад в эту статью невелик (одна с четвертью страницы в SI), и я бы совсем не обиделся, если бы меня упомянули в Acknowledgements, а не среди соавторов. Но вот в июне 2013 года, когда я меньше всего думал о химии, меня застало письмо моего ПхД руководителя Денниса Каррана с просьбой описать пару экспериментов для Supporting Info этой статьи. Мой Eee PC был со мной, поэтому я углубился в свою диссертацию, в копию своего электронного лабораторного журнала и в нашу переписку с мичиганской группой.

Стоял март 2010 года. Я занимался карбен-борановой химией в Университете Питтсбурга. Проект был идеально простым: смешай карбен-боран NHC-BH₃ с практически любым активным реагентом - получи новое вещество, которое можно опубликовать. Я изучал взаимодействие карбен-боранов с кислотами. Чем сильнее кислота, тем быстрее шла реакция, но кислоты с pK_a выше 3.5, включая уксусную, не хотели реагировать даже при нагревании. Моего руководителя этот факт весьма удивил. В начале работы с карбен-боранами он полагал, что это нежные зверики, разваливающиеся от любого чиха, а оказалось, что шкура у них такая, что выдержит и уксус, и хроматографическую колонку.

Во время очередного обсуждения он предложил мне добавить к CH₃COOH кислоту Льюиса, чтобы она уксус активировала. Идея показалась мне несколько странной. Я далеко не всегда проводил эксперименты, которые мне предлагал Карран, потому что считал, что он предлагает их, чтобы оправдать свою роль руководителя, а химию карбен-боранов я знаю лучше. Но это был очень простой опыт (как и 99% проведенных мной в аспирантуре: простота - сестра успеха). Я глянул, что стоит у нас на полке, и захватил TiCl₄ и AlCl₃ - сложно представить более архетипичные кислоты Льюиса.

Я подозревал, что столь сильные реагенты сами в первую очередь прореагируют с NHC-BH₃ и получится активация карбен-борана, а не уксусной кислоты. Поэтому начал я с контрольного смешивания 0.1 ммоля карбен-борана с 0.1 ммолем тетрахлорида титана в CH₂Cl₂. Смесь пожелтела, выделился газ. Вместо ТСХ я уже привык мониторить реакции с помощью ¹¹B ЯМР. Квартет NHC-BH₃ при -36 ppm полностью исчез, и вместо него наблюдался синглет при -25 ppm. Что-то определенно произошло, но что? Обработка реакции уксусной кислотой или водой частично возвращала исходный NHC-BH₃, что было еще страннее, так как я скорее ожидал полный распад на борную кислоту и имидазолиевую соль, как часто бывает с чувствительными производными карбен-боранов.

Реакция с AlCl₃ оказалась еще более занятной. В зависимости от числа добавленных эквивалентов хлорида и с течением времени в спектре ¹¹B ЯМР появлялись и исчезали сигналы. И на этот раз обработка водой приводила к распаду на H₃BO₃. Ни одного стабильного продукта колоночной хроматографией я выделить не мог, а на тот момент я уже настолько обленился и привык к тому, что карбен-бораны и их производные должны быть достаточно дубовыми, чтобы чиститься на силикагеле безо всяких ухищрений. Разве что попадалось некоторое количество уже охарактеризованного нами NHC-BH₂Cl. Но он и в реакции с HCl образовывался.

В то время у меня было несколько других карбен-борановых проектов разной степени завершенности, и мне было выгодно сосредоточиться на тех из них, что продвинулись дальше всего к публикации. Я доложил результаты моих экспериментов с кислотами Льюиса руководству, и мы решили временно заняться другими вещами. Основываясь больше на химической фантазии, чем на литературе, я предложил для продукта с TiCl₄ мостиковую структуру [NHC-BH₂---H---BH₂-NHC]⁺, а для реакции с AlCl₃ - быстрое превращение вначале в NHC-BH₂⁺, а затем медленное в NHC-BCl₂⁺. О структуре анионов я гипотез не измышлял. То есть кислоты Льюиса отнимали от NHC-BH₃ гидрид, а дальше, в отличие от кислот Бренстеда, в системе не находилось нуклеофила, чтобы занять место гидрида на боре.

И в таком виде, с tentative assignments, я оформил эти результаты осенью 2011 года в свою диссертацию. Работая над SI через полтора года, я поражался количеству ошибок и небрежностей. Изо всех щелей смотрели торопливость и пофигизм, с которыми я писал диссертацию. Хотя другие эксперименты были отшлифован, так как они к моменту защиты уже были опубликованы. Даже странно, что я тогда решил включить эти эксперименты с кислотами Льюиса в мой диссер. Других результатов у меня хватало. Но насчет этих я чувствовал, что они как минимум любопытны. Были и эксперименты, которые так навсегда и останутся только лишь в моем лабораторном журнале (например, я безуспешно пытался борилировать этими борениевыми катионами разную богатую электронами ароматику: от N-метилиндола до ферроцена).

Начиная писать этот пост, я не мог вспомнить, как началось наше сотрудничество с группой профессора Эдвина Ведейса из Университета Мичигана в Энн-Арборе по карбен-борановому проекту. У нас по нему много коллабораций было, штук 10, не меньше, а Ведейс как раз выпустил несколько статей по борениевым катионам и электрофильному борилированию с их помощью. Я перелистал е-мейлы осени 2010 года и нашел тот, в котором Карран просил меня подготовить описание моих экспериментов, и послать некоторое количество карбен-боранов Ведейсу. Вот сейчас вижу, что мостиковые структуры я взял не с потолка, а из статьи Де Вриса и Ведейса 2007 года, где они предложили их для продуктов взаимодействия амин-боранов и фосфин-боранов с Ph₃C⁺B(C₆F₅)₄^-. Значит, все-таки литература, а не фантазия. Многое стал забывать, а всего пять лет прошло. Например, четко помнил, что у меня была папка со всеми моими статьями. Перерыл весь сегмент Pittsburgh Research и Chemistry, а она оказалась в разделе Green Card.

В общем, обратиться к Ведейсу было очень логичным и мудрым шагом. Мне не хватило бы навыков работы с чувствительными веществами, чтобы довести этот проект до публикации. Я привык работать грубо. У нас группе даже glovebox был только для хранения реактивов, а не для проведения реакций. А вот среди аспирантов Ведейса подходящий человек нашелся.

С Сашей Прокофьевым у нас был шанс встретиться еще в 2002 году на международной олимпиаде по химии в Гронингене, но там мы загадочным образом разминулись. А встретились лично только в декабре 2012-го, уже после моего ухода из постдоков, но до публикации этой нашей совместной статьи. Я его очень сильно уважаю за то, что он смог установить структуры тех продуктов (я уважаю всех людей, кто лучше меня в том, в чем я сам себя считаю профессионалом), и я буду рад, если нам в будущем удастся еще поработать над каким-нибудь проектом. И дело не только в химии: именно Саша убедил руководство довести эту статью до публикации в JACS, когда уже всем (включая меня) было все равно, будут ли эти результаты опубликованы.

Структуры оказались не такими уж далекими от тех, что я предположил в диссертации. Разве что NHC-BH₂⁺ чем-то похож на BH₃ и предпочитает димеризоваться в дикатион (подобно тому как BH₃ существует в виде B₂H₆). Саша мне еще в самом начале из ¹¹B ЯМР спектров убедительно заявлял, что это не может быть свободный монокатион.



Увидев первый вариант статьи, я написал Каррану, что мне не нравится, когда научные статьи пишутся в стиле детектива: “Мы получили вещество X, а его структуру вы узнаете только в последнем абзаце” - но Карран ответил, что таков стиль Ведейса, как я мог заметить, и скажи спасибо, что нас взяли в соавторы :)

“The details of the presumed disproportionation leading to 12 were not investigated, but we were intrigued by the identity of the +11.7 ppm species (unknown I). This chemical shift is at least ca. 15 ppm downfield compared to any known, formally tetracoordinate NHC borane complex (NHC–BH₂X, 7 with L = NHC), and suspicions inevitably turned to the borenium cation structure 4a. However, this structure did not fit intuitive or computational chemical shift evaluations. Additional clues were obtained...”

Но тут мне уже надо цитировать всю работу, и я приглашаю всех желающих перечитать статью Weakly Stabilized Primary Borenium Cations and their Dicationic Dimers, что я и проделал на этой неделе. Еще одним соавтором статьи, полагаю, что полностью заслуженно, стал Jeff W. Kampf - кристаллографер из Университета Мичигана.

В конце презентации мне традиционно задают вопрос: “Раз this work was supported by the Institute of General Medical Sciences, NIH (GM067146), то какая практическая польза от этой работы для народного хозяйства?” Я традиционно искренне признаюсь, что никакой. Химией мы занимаемся совсем не за этим ;)

Есть у меня в планах написать подобные посты о всех остальных моих статьях. Необязательно в стихах.

Можно ли заработать только на русскоязычных приложениях?

Сложно, я бы не смог. Из $7308.18, заработанных нашими приложениями за август, на долю России пришлось только $304.74 (4.2%), если добавить все страны бывшего СССР, то сумма возрастет незначительно, до $394.55 (5.4%). Если бы я выпустил все те же приложения, но только на русском языке, то жить на эти доходы я бы не смог. Чтобы выйти на текущий уровень доходов мне понадобилось бы сделать в 20 раз больше приложений, а это работа на многие годы, даже учитывая, что без локализации на другие языки делать приложение раза в два быстрее.

Так как вопрос возник не на пустом месте, приведу еще несколько цифр. Андроидные приложения у нас зарабатывают исключительно на рекламе. В России за август они заработали $114.38 - довольно скромная сумма для почти 40 приложений. Но при этом 55% рекламных доходов пришлось всего на два самых популярных моих приложения - Флаги всех стран мира (iOS, Android) и Столицы всех стран мира (iOS, Android), которые в России могут подниматься в рейтингах отчасти за счет многочисленных отзывов и закачек в других странах. Убери этих два эппа, и доходы еще в два раза снизятся.

На iOS приложения в России заработали чуть больше, в первую очередь благодаря тому, что часть наших приложений в Apple App Store платная и все они содержат встроенные покупки. На рекламе доходы сопоставимы с андроидными ($116.40), но еще добавляются $73.96 с продаж (это 7.7% от продаж а августе в $960.92, которые в свою очередь составляют всего 13% от общего дохода в $7308.18).

Все равно негусто. И это при том, что в августе одно из наших приложений Российские регионы (iOS, Android) добралось до топа своих категорий и несколько дней держалось на первом месте среди платных Word и Trivia игр в российском магазине.


Этот успех я объясняю тем, что Apple наконец-то позволила делать скидки на платные приложения в некоторых развивающихся странах (России, Китае, Мексике и так далее). В США и европах на наши приложения выставлена минимальная цена в $0.99 (или 0.99€), ниже которой можно только раздавать бесплатно, а вот в России вместо 59 руб. можно скачать за 15 руб. Это зовется Alternate Tier A. Но скидка на то и скидка: скачают больше, а прибыль будет незначительная, еще и Apple свои 30% даже от этих 15 рублей собрать не забудет. Поэтому несмотря на выход в топ, продажи “Российских регионов” за август принесли нам всего $22.38, что говорит о весьма ограниченном размере российского платного рынка. Хотя, конечно, это не top Games, не топ Overall и не топ Grossing, где даже в России крутятся многие тысячи долларов, но мы пока до этого уровня не доросли.


Из таблицы общих доходов от рекламы за август видно, что проблема России в очень дешевом трафике. Рекламодатели заплатили за 1000 показов на iOS 33 цента, на Андроиде - 14 центов. В среднем получилось 19 центов (показов на Андроиде больше), что раза два ниже, чем в Италии и Испании (а это PIGS), раза в 3 ниже, чем во Франции, Германии или Великобритании, в 4 ниже, чем в США, в 5 раз ниже, чем в Швейцарии и Канаде. По показам у России 4-е место, по доходам - 8-е (как на неудачной олимпиаде).

Это, кстати, отражается и в количестве закачек. За август на iOS в России скачали 10600 приложений, это 15% от общего числа (77.9k downloads). Интересно, что самыми скачиваемыми в России стали Неорганические кислоты (iOS, Android) - 1608 штук. На Андроиде у России 8% всех скачиваний (22.2k of 266k total). Видно, что проценты серьезно выше, чем 4% в плане прибыли. Но за квартиру я плачу долларами, а не скачиваниями.

Приведенная выше таблица хорошо коррелирует с таблицей доходов по странам за все время, которую я обновляю раз в три месяца. В середине августа Россия там была на пятом месте после США, Германии, Франции и Швейцарии (но выше Канады) с $5500. Нормально, глупо было бы совсем отказываться от русского языка, но и не так уж много за 2 года. Я понимаю, почему западные разработчики русским зачастую пренебрегают. В самом начале, кстати, Россия была на втором месте после США, а в будущем я ожидаю, что она опустится еще ниже. В район того самого 8-го места.

Можно заявить, что русский язык и Россия - это не одно и то же. Что масса русскоговорящих живет в США, Израиле и так далее. И невозможно учесть их вклад в общий доход. У Apple, к сожалению, такая политика, что по-русски приложения ищутся в одной стране мира - в России. Даже в Беларуси, где русский язык государственный, наши приложения найдутся только по английским названиям и ключевым словам (если мы только не впишем русские слова в английские ключевики, но это очень невыгодно, место там ограничено). Но у Apple вообще многое сделано хуже, чем у Google (и наоборот). В Google Play Store любой пользователь сразу ищет на всех языках, поэтому на Андроиде у нас неплохие скачивания в Средней Азии (на iOS их почти нет, и я уверен, что дело в языковой политике Apple, а не только в количестве устройств). Узбекистан в августе принес $12.59, а Беларусь только $2.03.

Я, разумеется, читал истории успеха исключительно русскоязычных приложений. Но их мало. Можно еще поменять рекламные сети на те, которые специализируются на России (хотя я крайне не уверен, что они лучше моего нынешнего AdMob). Вести пиар на хабре и вконтактике. Но зачем? Я нашел более простой (для себя) способ увеличить доходы в разы.

Поэтому мой совет каждому начинающему разработчику - локализуйте приложения хотя бы на английский, немецкий и французский. На эти языки приходится примерно 80% наших доходов. Если локализовать нынешние приложения сложно, то имеет смысл подумать о том, чтобы делать другие приложения, где будет ясно, что и как переводить. Много ли надо переводить в “Тетрисе”? Мои познания в немецком и французском крайне ограничены, но это не мешает мне зарабатывать в соответствующих странах тысячи долларов в месяц. Скоро еще китайский везде добавим :)

Я люблю русский язык и из-за лени делал бы приложения только на нем (как я поступаю с этим блогом), но тут та же ситуация, что и с химическими приложениями. Если что-то приносит только 10% от общих доходов, то приходится уделять внимание не им, а тому, что приносит 90% (то есть географии).