четверг, 30 августа 2012 г.

Петиция I-140 одобрена

Зашел сегодня домой пообедать, а в почтовом ящике дожидаются два письма из иммиграционной службы. Одно о том, что они мою петицию получили, а другое о том, что они ее уже одобрили.



Это еще, конечно, не грин-карта, а лишь основание, чтобы на нее подать. Но именно одобрение петиции I-140 считается наиболее трудным этапом, а последующая подача I-485 в случае EB-1A обычно проблем не вызывает.

Изначально шансы свои я оценивал 50 на 50, но теперь я могу уверенно утверждать, что можно подготовить петицию по категории EB-1A (человек с экстраординарными способностями) самому без помощи юриста. С одной стороны я действительно был лучшим в своем классе, курсе, группе. С другой стороны я всего лишь постдок первого года с визой F-1 OPT. В общем, спасибо чиновникам за то, что мне не придется писать гневный пост о тупых американцах.

Рад, что работа нескольких недель не пропала даром. Я ничего не платил и не консультировался с адвокатами, но я покупал за $60 пакет у индусских товарищей. Свою петицию я писал по их образцу, без которого я даже не знал бы, с чего начать. Если кому-то интересна моя петиция, то пишите в личку адрес электронной почты, но в открытый доступ я ее выкладывать не собираюсь.

Во вторник на прошлой неделе я распечатал свою петицию на 200 страницах (моего текста там от силы 10 страниц, остальное – всякие доказательства: от дипломов до списков цитирующих статей). Запихал ее в желтый конверт и отправил через UPS в среду утром (авиадоставка за 2 дня обошлась в $43). В пятницу утром мою посылку получили в иммиграционном центре в Небраске. Так как я не собирался ждать 4 месяца, то помимо $580 за рассмотрение петиции, я еще приложил $1225 за срочное рассмотрение. По закону они обязаны были дать ответ в течение 15 календарных дней, но уже во вторник 28 августа, они одобрили мою петицию. А в четверг 30 августа я получил официальное письмо. Мы никогда не узнаем, сколько бы мне пришлось ждать, если бы я не выбрал Premium Processing, но точно не неделю, а хотя бы пару месяцев.

Теперь мне надо пройти медицинское освидетельствование (проверка на вшивость: туберкулез, сифилис, шизофрению, алкоголизм и наличие необходимых прививок), сфотографироваться, перевести на английский свидетельство о рождении, заполнить форму I-485 и подать уже непосредственно на грин-карту. Надеюсь, что сделают ее быстрее, чем за 4 месяца и дополнительного интервью не понадобится.

Работа продолжается, и в блоге будут появляться новые посты с тегом green card.

среда, 29 августа 2012 г.

Продолжаем пополнять копилку бесполезных знаний

Замок они захватили.
Убили некоторых смелых мужей,
Охавших и вскрикивавших при этом.
Тех же, кто еще спал, будили,
Головы им разрубая.
Это был истинно рыцарский поход.
Шестьсот русских остались лежать там
Убитыми. Их жен и детей оттуда изгнали
Христиане.
Довольны были этим братья.
С богатой добычей домой
Вернулись они без потерь
На кораблях и по суше.
Этот поход целиком оказался
Во благо христианству.

Хотя «Старшая Ливонская Рифмованная Хроника» примечательна тем, что является единственным свидетельством о Ледовом побоище с той стороны, стилистически мне больше понравилась «Хроника Земли Прусской» некоего брата-священника Николая фон Ерошина. Уж не спрашивайте, почему меня заинтересовала история Тевтонского ордена. Рубрика потому и называется «Копилка бесполезных знаний». Я, например, узнал, что святым покровителем тевтонцев была Дева Мария. Вот две забавные истории на эту тему из сочинения фон Ерошина.

Об одном брате
В этом же году в конвенте Кёнигсберга был похоронен брат Ян, саксонец, как я слышал, прозванный Гильберштедтом. Когда суетный мир еще держал его в своих оковах, то обыкновенно он проводил жизнь в грехах и бесчестье. За это он был наказан Богом – в один день свалила его тяжелейшая хворь, которая так стремительно протекала так, что он уже напоследок исповедался, причастился частицей тела Господа нашего и был помазан святым елеем. И хотя из-за болезни он лежал уже на смертном одре, но старые бесы толкнули его на грех и он девушку, которая за ним больным ухаживала, похотливо изнасиловал. Как это случилось, то Бог позволил чёрту, чтобы он его вместе с кроватью поднял в воздух высоко над землей, и обратился [чёрт] к нему с такой речью: "О, ты ничтожный, как отваживаешься ты на пороге большой святости, которая тебе уже почти досталась, творить такое позорное бесчестье перед Ликом Творца?" Ужасный страх охватил сердце грешника, так что он начал молить о помощи Марию и она явилась ему и сказала, что поможет ему, если он оставшуюся жизнь проведет в качестве брата Немецкого ордена. И едва он поклялся ордену, то чёрту велели отпустить его, и он упал в болото невредимым, поскольку Мария берегла его. Болото находилось от того места, откуда унес его чёрт, всего лишь на полмили. После этого он пошел прямо к городу, ориентируясь по звуку, и все рассказал людям. Они поверили его рассказу, поскольку кровать обнаружили в том болоте.

О достойной жизни одного брата из конвента в Кёнигсберге
В это время видели одного брата в конвенте Кёнигсберга по имени Герман Сарацен, который был родом из Швабии. Когда он раньше жил мирской жизнью, то у него, как я прочитал, было обыкновение ничего не предпринимать и не помогать никому, если его не просили именем Девы Марии. Герман Сарацен был влюблен в Деву Марию, возлюбленную Господа, его Мать, Сестру и Невесту. И все требуемое исполнялось настолько быстро, насколько это возможно. Так вот произошло следующее, когда он в суматохе схватки захватил какого-то рыцаря и захотел получить такой большой выкуп за него, что он удерживал рыцаря в оковах и под сильным надзором до тех пор, пока тот ему не отдаст этот большой выкуп. Наконец он предъявил рыцарю требование об уплате выкупа и сказал: "Ну вот теперь вы знаете, какой выкуп вы должны за себя внести или я, долго не ожидая, просто убью вас!" Рыцарь был в отчаянии, поскольку он не обладал такими деньгами, чтобы заплатить требуемый выкуп. Его охватил ужасный страх. Наконец ему посоветовали обратиться с просьбой, чтобы тот именем Пресвятой и Пречистой Девы Марии не оценивал его выкуп столь высоко. И сразу же, как только он высказал ему свою просьбу, то Герман Сарацен сказал ему: "Рыцарь, послушай, твоя просьба принесет тебе пользу, как и следовало ожидать. Ты свободен от всякого выкупа".

Припомнилось, что о подобном рыцарском романтизме и Пушкин в стихотворении «Жил на свете рыцарь бедный...» писал:

[…]
Путешествуя в Женеву,
На дороге у креста
Видел он Марию деву,
Матерь господа Христа.
С той поры, сгорев душою,
Он на женщин не смотрел,
И до гроба ни с одною
Молвить слова не хотел.
[…]
и так далее. Кто по ссылке сходит, узнает, удалось ли чёрту на этот раз утащить душу рыцаря.

Вот такие были рыцари-тевтонцы. Однако ж мы им рога пообломали на Чудском озере, и никакая их Богородица русских не прогнала. Хронист признает:

В Дорпате стало известно,
Что пришел король Александр
С войском в землю братьев,
Чиня грабежи и пожары.
[…]
У русских было такое войско,
Что, пожалуй, шестьдесят человек
Одного немца атаковало.
Братья упорно сражались.
Всё же их одолели.
Часть дорпатцев вышла
Из боя, чтобы спастись.
Они вынуждены были отступить.
Там двадцать братьев осталось убитыми
И шестеро попали в плен.
Так прошел этот бой.

суббота, 25 августа 2012 г.

Копилка бесполезных знаний

Время от времени, когда в лабе нечего делать, я посылаю брату по e-mail или Skype ссылки на всякую заинтересовавшую меня ерунду. Он их обычно игнорирует или спрашивает, почему я не размещаю это в блоге, который неделями простаивает пустым. Поэтому сегодня будет история об Ильиче. Начну с пространной цитаты:

Б. З. Букчина Об одном негласном орфографическом исключении

[…] Речь пойдет об одном не зарегистрированном "Правилами русской орфографии и пунктуации" (1956 г.) исключении, неукоснительно соблюдающемся нашей послушной печатью в течение почти 40 лет. Такое массовое соблюдение не зарегистрированного "Правилами..." исключения на фоне не менее массового несоблюдения зарегистрированных правил и исключений по меньшей мере удивляет. Понятно, что орфография – это норма письменной речи для всех пишущих. Д. Н. Ушаков настаивал: "Правописание, чтобы быть общим, не может допускать писать "как угодно". Тем более сейчас, когда с 1956 г. существует единый Свод орфографических правил, вcе пункты которого обязательны для всех пишущих. Обратим внимание: все пункты, но не больше, чем все... куда уж больше?!

Так вот, оказывается, есть куда больше. "Правила..." (§ 4, п.1.5 однозначно рекомендуют в окончаниях имен существительных после шипящих писать под ударением о, в безударном же положении - е (т.е. ножом, шалашом, плечом, плащом, Фомичом, Кузьмичом, но: сторожем, товарищем, Саввичем, Фокичем). Так, в общем и пишут или стараются писать. Кроме одного случая: Владимиром Ильичём Лениным. Это и есть то самое исключение, не зарегистрированное Сводом, но прочно "зарегистрированное" в сознании советского человека.

А история вопроса такова. Члены Орфографической комиссии, готовившие Свод, обратили внимание на то, что форма Ильичём (Лениным), как правило, писалась с ё (в частности, такое написание встретилось в одном из писем Н. К. Крупской). Чтобы сохранить орфографическую неприкосновенность В. И. Ленина, было принято "устное" исключение: писать, например, Петром Ильичом (Чайковским), Михаилом Ильичом (Роммом), но Владимиром Ильичём (Лениным). И только так. Владимира Ильича Ленина поставили в оппозицию всей отечественной орфографии сразу. В полном одиночестве – противу масс. Правило это даже в годы застоя не распространилось шире – например, на "верного ленинца" Л. И. Брежнева (Из газет: "... встали, чтоб приветствовать Политбюро во главе с Генеральным секретарем Леонидом Ильичом Брежневым"; "... одна из участниц войны назвала его (Брежнева) "нашим Ильичом". Впрочем, что там Л. И. Брежнев, если даже по поводу родных братьев В. И. Ленина не было ясности: писать ли Дмитрием, Александром Ильичём или Ильичом!

Может быть теперь, в период демократии и гласности, не стоит уже усложнять нашу и без того нелегкую орфографическую жизнь? И отменить наконец это негласное, несуществующее исключение […]


Конец цитаты. Собственно вот и весь анекдот, перекочевавший из богом забытого филологического сборника 1990 года в википедийную статью «Ильич» и даже упомянутый в статье про букву «Ё». Но я еще немного покопался.

Во-первых, мне стало интересно, как писали «Ильичом» до принятия правил 1956 года. Но полез я не за «Обломовым», а вспомнил, что у Льва Толстого есть рассказ «Смерть Ивана Ильича», который я, признаюсь, не читал. Но не мог же русский классик ни разу не поставить своего Ильича в творческий падеж.

Идем на Google Books и видим, что классик на то и классик, чтобы писать «как угодно». Вот «Ильичемъ» из издания 1893 года:



А вот отрывок из издания 1903 года:



И тут мы четко видим «Ильичомъ». Сейчас-то в современных переизданиях везде «Ильичом», но если мы запросим Google или «Корпус русского языка», то убедимся, что до сих пор употребляются обе формы. И да, в советской литературе Ленин оставался исключительно «Ильичем».

Почему-то подумалось, а не ввели ли это исключение, когда руководителем государства снова стал Ильич, чтобы отличать Ильича Первого от Ильича Второго? Такая религиозная штука, вроде «Бог» и «бог». Или чтобы студентов на диктанте о Ленине валить: они напишут по правилам орфографии «Ильичом», а ты их обвинишь в политической незрелости или вообще в антисоветчине. Хотя я в своих поисках находил речь той самой Крупской в газете «Полярная звезда» от 1927 года, где напечатано «Ильичом». С другой стороны рукописное письмо Крупской, конечно, более святой и надежный источник, чем искажения в газете. Надо бы еще проверить, насколько эта газета благонадежная.

И тут бы закончить тему, но оказалось, что творительный падеж коварнее, чем я полагал. Например, мы пишем «Разговор с товарищем Лениным», но «Стать Джоном Ленноном». Почему в одном случае -ым, а в другом -ом?

Я даже засомневался и предлагаю опрос:
- Наш народ за Сталином идет.
- Наш народ за Сталиным идет.

Правильный ответ можно услышать в песне.

воскресенье, 19 августа 2012 г.

Подача на грин-карту: письма от профессоров

Дал себе слово ничего не писать в блоге, пока не закончу иммиграционную петицию. Наконец, на прошедшей неделе петиция была на 97% закончена, и сейчас я ей дал отлежаться перед финальной вычиткой и отправкой.

К тому же есть шанс, что мне придет еще одно письмо с поддержкой и будет глупо не включить его только потому, что я поторопился. Как отмечал в предыдущих постах по теме, рекомендательные письма не являются обязательными для получения грин-карты. Но все их просят, прикладывают, и чем их окажется больше, тем солиднее петиция.

В конце концов, как еще доказать, что ты человек с экстраординарными способностями? Голословным заявлениям никто не поверит. Список статей, дипломов и цитирований займет от силы страницу. Основное же «мясо» петиции составляют выдержки из писем экспертов. Причем логично считается, что хвалебное письмо от непосредственного руководителя имеет меньший вес, чем от человека, который не работал с тобой лично, но знает твои достижения.

В конце июля я отправил запрос 14 профессорам. Описал ситуацию, попросил написать письмо, приложил CV, пример рекомендательного письма, найденный в интернете и Word’овский темплат. Из 14 профессоров двое – мои непосредственные руководители. Еще двое были на моем graduate committee, то есть следили за моими успехами с первых дней аспирантуры до защиты диссертации. Шесть человек – в разной степени сотрудничали с нами по карбен-борановому проекту. Некоторых из них я знаю очень хорошо, общался лично, и у мы соавторы нескольких статей. С другими не общался никогда, но в принципе раз они знают Каррана и карбен-борана, то и я им не чужой человек. Трех профессоров я встречал на конференциях, и так как они работают в родственных областях, то могли рецензировать или цитировать наши статьи, или просто вспомнить мой постер. Наконец, еще одного человека я не встречал никогда, но подметил, что он часто цитирует наши статьи, сам опубликовал кое-что по карбен-боранам и при этом действительно большой эксперт по химии бора.

Итак, было послано 14 e-mail’ов. Я считал, что если в итоге будет семь рекомендаций, то это уже неплохо. Три письма остались вообще без ответа. Один проф ответил, что не настолько хорошо знаком со мной и моими работами, чтобы дать экспертное мнение. Остальные десять моих адресатов в той или иной степени согласились выступить рекомендателями. Половина из них вызвались писать письма сами, и четыре письма я уже получил. А пять человек, сославшись на занятость и боязнь навредить юридической безграмотностью, попросили меня сочинить письма за них.

Между прочим, иммиграционные юристы все письма стараются писать за профессоров и выходят у них неправдоподобные хвалебные речи на три листа. Ни один профессор таких длинных писем писать не будет. Поэтому я писал четко и правдиво, ровно то, что на мой взгляд мой про меня высказать тот или иной профессор. Кто-то потом внес существенные изменения и добавил абзацы, а другие просто подмахнули свою подпись. Тут главное, что они знают мою работу и просят предоставить мне, человеку экстраординарных способностей, вид на жительство в США.

На написание писем я профессорам щедро выделил весь август. Никаких жестких сроков не существует, зачем людей зря торопить. Вот и жду еще одно обещанное письмо. Между прочим, один из профессоров, за которого я написал письмо, подписанной копии мне так и не прислал. И я никому ни о чем напоминать не намерен, так как петиция может стать толще, но вряд ли убедительнее.

Таким образом, сейчас у меня есть восемь рекомендательных писем от восьми профессоров из четырех стран. И все они видные эксперты, а не какие-нибудь там доцентишки. Есть даже члены академий наук: американской и французской. Двое профессоров посчитали своим долгом послать письма бумажной почтой, так что ко мне прибыли конверты из Японии (доставка за 8 дней) и Франции (доставка за 3 дня).

После оказанного доверия со стороны научного сообщества, будет глупо не подать петицию. Хотя я сейчас сам не знаю, какому ответу я обрадуюсь больше. Откажут – вообще ничего делать не надо, собрал вещи и прощай химия – привет Россия. Одобрят – придется бегать, сдавать медицинские тесты, подавать форму I-485, ждать грин-карту, но потом можно будет плевать в потолок в США, что как-то привычнее, чем в России. Ну, и против нелюбимых мной юристов аргумент добавится.

понедельник, 6 августа 2012 г.

Поиск химической информации

Какому химику-органику не приходилось проверять, не делал ли кто эту реакцию раньше, а если делал, то в каких условиях, а какой спектр продукта. Иногда поможет Google или хорошее знание литературы по теме, но чаще мы обращаемся к базам данных вроде SciFinder или Reaxys (ранее Beilstein Crossfire). Вот по этим двум основным конкурентам два вопроса.

Как вы относитесь к SciFinder?
Как вы относитесь к Reaxys?

Особые отношения к этим системам или похвалу другим базам данных прошу писать в комментах. Расскажу о своем отношении к этим продуктам и я.

Штуки эти буржуйские и сильно платные, а потому в СПбГУ я с ними не сталкивался. Люди там в основном работали над своими узкими проектиками и поиск по широкой базе данных им был не нужен: все равно искомая статья чаще всего окажется недоступна. В крайних случаях просили заграничных знакомых что-то поискать и прислать.

Однако уже на первом курсе руководитель моей курсовой познакомил нас с такой вещью как реферативный журнал. Его тома занимали отдельную комнату в библиотеке, и, кроме нас, их никто не тревожил. Приноровившись, можно было, например, отыскать, что в 1967 году комплексы цинка с фенантролином были описаны в двух статьях, чьи рефераты=абстракты надо искать в других томах по кодам ЖГ4.567 и КП5.307. В общем, навык для культурно-исторического развития, но не для реальной работы.

Потом где-то на четвертом курсе по факультету расклеили объявления о возможной подработке для студентов/аспирантов. Требовалось читать статьи и переносить их результаты в электронную базу Бейлштейна. Кто-то даже на это клюнул, но меня эта работа не заинтересовала.

Наконец, летом 2006 года я приехал в Боулинг Грин Стейт Университет в штате Огайо, и тут мне показали SciFinder. Сказали, что он жутко дорогой (всего 2 или 3 лицензии на университет), но жутко полезный. В его пользе я скоро убедился, когда стал искать вначале идею для работы, а потом проверять полученные соединения на уникальность и полезность. И на какое-то время я стал фанатом SciFinder’а и не мог представить, как кто-то может продуктивно работать без подобного помощника.

Разлука с США пролетела быстро, и уже в августе 2007-го меня вводили в курс дел в группе Каррана. Пользовались они тоже в основном SciFinder’ом, но аспирант Бин на всякий случай дал мне установить и CrossFire, программу для доступа к бейлштейновской базе. Он же рассказал мне о том, что в CrossFire намного удобнее искать спектральные данные для конкретного вещества. Не надо скачивать и просматривать все статьи, тут есть отдельная опция посмотреть, какие данные и где были для этого вещества записаны. А вот в SciFinder’е такой штуки я не знал.

Потом я поменял компьютер, и на новый CrossFire не установился. Точнее он перестал связываться с сервером, и я, не особо расстраиваясь, продолжил пользоваться SciFinder’ом.

Через пару лет библиотекарша прислала питтсбургским химикам письмо о том, что отныне мы получили доступ к Reaxys, новой оболочке для бейлштейновской базы данных. Первое удобство заключалось в том, что не надо было ничего устанавливать на компьютер, а просто зайти на reaxys.com. Второе и главное – я мог искать в Reaxys с домашнего компьютера подключившись к университетскому серверу через SSL VPN. SciFinder такую возможность резал, надо было обязательно присутствовать на факультете. Третье удобство в том, что Reaxys никогда не отказывал мне в поиске из-за того, что одновременно ищет слишком много человек (вечная проблема нехватки лицензий в SciFinder’е). Четвертое удобство – в интерфейсе, скорости работы и поиска, настройках и опциях. При этом полнота и скорость обновления баз данных сопоставима.

В общем, очень быстро я забросил SciFinder и полностью перешел на Reaxys. К тому же скоро университет перешел от скачиваемой версии SciFinder’а к онлайн версии, когда надо каждый раз логиниться.

Но окончательно на верность Reaxys я присягнул, когда профессор Карран номинировал меня и я стал финалистом Reaxys PhD Prize. И хотя им владеет жадный Elsevier (SciFinder’ом владеет не менее жадный ACS), они предоставили мне такую крутую вещь как личный пароль и логин. То есть теперь я могу не зависеть от университетской подписки в плане поиска химической информации (статьи, к сожалению, остаются платными). Поэтому весь этот пост по сути является небескорыстной рекламой Reaxys’а, которым я пользуюсь постоянно и который постоянно улучшается. Как там поживает SciFinder, я не знаю. В Беркли я его не устанавливал.

пятница, 3 августа 2012 г.

Продолжим о грин-картах: Кто такой человек с экстраординарными способностями?

Пока я жду рекомендательных писем от профессоров, самое время начать писать саму петицию. Подача на грин-карту состоит из двух этапов. Вначале подается форма I-140 и сопутствующие документы, в которых доказывается, что ты такой хороший, что достоин жить в Штатах постоянно. Эта часть и называется иммиграционной петицией. Проходит неделя, месяц, четыре месяца, годы, и приходит радостная весть, что петиция одобрена. Или нерадостная, что нужно больше доказательств твоей пригодности для США.

Если петиция одобрена, то надо свериться со специальным визовым календарем, когда можно будет подать форму I-485 непосредственно на грин-карту. Тем, кого одобрили как человеков с экстраординарными способностями (EB1-A), можно подавать I-485 сразу или вообще одновременно с I-140. А кому-то приходится ждать еще много лет и все эти годы поддерживать свой неиммиграционный статус.

Получение грин-карты с одобренной I-140 – вещь техническая. Поэтому больше всего сил надо потратить на саму петицию. Итак, что в ней писать и кого американские иммиграционные чиновники считают экстраординарными?

Первый случай – человек выиграл очень важный приз или просто очень известен сам по себе. В качестве примеров приводят Нобелевскую премию и золотую медаль на Олимпийских играх. Мне этот вариант не подходит.

Второй случай – соответствие как минимум 3 из 10 определенных критериев + превосходство и исключительность в своей профессиональной области.

Есть еще и третий случай, когда можно доказывать свою экстраординарность в произвольной форме, так как к твоему роду занятий 10 формальных критериев не применимы. Но ученых судят именно по 10 критериям, так что придется их перечислить и примерить к себе.

1. Получение национальной или международной награды в профессиональной области.
Насколько я знаю, всякие аспирантские стипендии не считаются, так как они не национальные, а местечковые. Тут самое время вспомнить, что 10 лет назад я получил серебряную медаль на международной олимпиаде школьников по химии. Награда? – да! Международная? – да! В области химии? – да! Должно прокатить. Если не прокатит, то у меня еще есть Reaxys PhD Prize 2011 Finalist. Не победитель, но финалист, что тоже можно считать наградой. Люди travel award на международную конференцию размером $250 по этому пункту указывают.

2. Членство в организации, в которую пускают только за большие заслуги.
Поэтому, например, Американское химическое общество, в которое рады записать всех, кто заплатит деньгу, тут не пройдет. Так как в академии я не избирался, то этот пункт себе в зачет писать не буду. Говорят, что есть сообщества, которые требуют для членства PhD и две статьи первым автором. Никакой экстраординарности тут нет, хотя, возможно, формально они подойдут. Если петицию отклонят, то можно будет туда вступить.

3. Публикации об экстраординарном человеке в газетах, профессиональных журналах и боевых листках.
Ну, я не Навальный, New York Times обо мне не пишет. Даже C&EN не пишет. При всем желании не смог бы ничего откопать. Какой же ты экстраординарный, если о тебе даже местная университетская газета не пишет? А вот такой – непризнанный гений.

4. Доказательство того, что человек судил работу других в своей области.
Я никого не судил. Я никогда не рецензировал статьи, так как мне их никогда не присылали, так как ни в одной моей публикации мой e-mail не указан. Иные люди специально напишут редактору замухрыжного журнала, что хочу для вас рецензировать. Во-первых, это мошенничество, так как такое рецензирование не является доказательством экстраординарности, не к тебе как к специалисту обратились за помощью, а наоборот. Во-вторых, время потратишь, нарецензируешь всяких арабско-индийских статей, а потом окажется, что «написание десятка рецензий для малоизвестного журнала есть неотъемлемая часть работы любого исследователя и на заключает в себе ничего экстраординарного».

5. Доказательство, что я сделал важный вклад в мою область исследований.
Вот здесь уже можно подоказывать. Вот тут пригодится и список цитирований, и рекомендательные письма от профессоров, и всякие импакт-обложки журналов.

6. Авторство публикаций в профессиональной печати.
С этим пунктом у ученых обычно проблем не возникает. Я собираюсь приложить CV и распечатать первую страницу каждой из 12 статей, выделив свою фамилию желтым маркером.

7. Показ работ на выставках.
Опять: чего нет, того нет. «Постерный куб» выставлялся на NOS в Принстоне, но пункт все-таки не об этом.

8. Исполнение ведущей или ключевой роли в уважаемой организации.
Если бы я служил деканом Университета Питтсбурга, то нет вопросов. Этот пункт отмечают очень многие – «я постдок, на мне весь институт держится». Я же пока в размышлениях. Посмотрим, что мне профессора напишут. Если удастся из их писем вычленить слова о моей ведущей роли, то можно попытаться.

9. Высокая по сравнению с другими зарплата.
Моя нынешняя зарплата самая обыкновенная. Повышенная стипендия в аспирантуре тут тоже плохо подходит.

10. Доказательство успешных концертов, бокс-офисов, продаж пластинок, компакт-дисков и пр.
Пункт явно не для химиков. Из всех моих нехимических достижений я больше всего горжусь моим блогом, занимающим 9761 место в рейтинге ЖЖ. Хотя, наверно, действительно успешный и посещаемый научный блог, вроде In the Pipeline, мог бы подойти под этот пункт.

Цели определены, но простое соответствие трем критериям недостаточно для одобрения петиции. Зловредный чиновник всегда может сказать, что 170 цитирований – не выдающийся результат для химика, что никакой ты не лидер в своей области, а просто-напросто рядовой постдок. И формально будет прав. Но люди получали EB1-A и с меньшими регалиями, чем у меня. А потому попытка не пытка – подам, а там посмотрим, что напишут в ответ.

Наконец, кроме 3 из 10 пунктов, надо доказать, что то, чем ты занимаешься принесет пользу США (химия американцам однозначно нужна, это пусть слепые фольклорные певцы доказывают важность своего творчества), и то, что ты продолжишь работать в этой области на благо США. Надеюсь, копии моего постдочьего контракта и письменного утверждения, что я намерен работать на благо США в качестве химика, будет достаточно.