Повесть о лаборатории: Главы 5-7

Главы 1 и 2
Главы 3 и 4
Глава 8

Глава 5, в которой Мэри открывает Саймону тайну, а Чен дает разрешение

– Саймон, я знаю, откуда в твоей смеси взялось целевое природное соединение.

Аспирант удивленно посмотрел на младшую коллегу.

– Я открою тебе эту маленькую тайну, – продолжала Мэри. – Но пообещай мне, что будешь во всем мне верить.
– Я доверяю людям, – кивнул Саймон.
– Видишь ли, какое дело, – Мэри на секунду запнулась. – Тебе, конечно, сложно в это поверить, но я синтезировала это соединение по другому пути, более короткому, значительно более короткому, чем твоя семнадцатистадийная одиссея.
– Погоди. Что за ерунда? Как? – смутился Саймон. – Зачем? Тебя попросил Б.?
– Дай мне рассказать. Как только я присоединилась к группе и познакомилась с текущими проектами, меня не оставляла мысль, что столь простое и доступное соединение, как твое, должно быть синтезировано в четыре-пять стадий.
– Наивные мечты. Стал бы мне Б. давать семнадцать стадий, если бы можно было обойтись четырьмя.
– Слушай же. Я так и думала, что обсуди я свои планы с тобой или Б., вы бы подняли их на смех.
– Так ты придумала, как синтезировать эту проклятую молекулу в четыре стадии? – одновременно с надеждой и недоверием в голосе перебил Саймон.
– Ну, не совсем я. Что могу я, начинающая аспирантка? – Мэри резко обернулась. – Я обсудила свои идеи с Ченом. И это он нашел, как можно обойтись всего четырьмя стадиями. Но все равно нам никто бы не поверил и не позволил. Оставалось попробовать самим и преподнести вещество в банке под самый нос Б.
– Ставить несанкционированные эксперименты – это безответственно. У тебя есть свой проект, у Чена – свой. Надеюсь, ты хотя бы записала все в лабораторный журнал?

Мэри привстала и вытащила из середины книги тоненькую желтую папку.

– Вот, двойная бухгалтерия. Но что нам оставалось делать? И вообще, мы вовсе не обязаны делиться с Б. нашими открытиями. Мы подумывали опубликовать их потом, когда Чен получил бы самостоятельную позицию.
– Долго бы пылилось ваше открытие, – хмыкнул Саймон.
– Так вот. Теперь я полностью серьезна. Я смогла синтезировать это вещество. Но после того, что произошло, мы хотим подарить эту работу тебе.
– Мне? Это невозможно!
– Но тебе, Саймон, эти результаты сейчас в сто раз нужнее, чем мне. Могу только представить, каково начинать с самого начала, после стольких месяцев упорного труда. У меня же, слава богу, пока все получается с методологическим проектом. До квалификационного экзамена, если голова на плечах останется, я еще что-нибудь придумаю. Если хочешь, ты можешь считать, что я даю тебе результаты в долг. В конце концов, это был твой проект, а я нагло вторглась со своими наивными мечтами.

Саймон взволновано прошелся по комнате, взглянул на огромную бурлящую колбу и, наконец, сказал:

– Сперва я хочу посмотреть, как тебе это удалось. А во-вторых, откуда взялось твое вещество в моей смеси? Ты...
– Я этого сама вначале не могла понять, но потом заметила, что нигде не могу найти ампулу с конечным веществом, с которой я только что вернулась из лаборатории ЯМР. А где же ей быть как не в кармане халата. А с халатом, сам помнишь, что стало. Должно быть ампула разбилась, когда все это произошло, и ты, сам того не зная, выделил его вместо своего продукта. Мне жаль, что это недоразумение сбило вас с толку. Схему моего синтеза ты найдешь в этой папке.
– Вот оно что. Спасибо огромное, Мэри. Я твой должник, но принять твой искренний дар я могу только, если сам смогу воспроизвести синтез, если Чен даст мне разрешение и если в публикации ваши имена будут стоять рядом с моим.
– Я не уверена, хватит ли у тебя времени повторить все стадии. Знаешь что, пока используй мои данные, готовься спокойно к экзамену, а потом уж разберемся. О Чене не думай. Сомневаюсь, что он будет против. Он же тоже видит, как тебе сейчас тяжело. А с публикациями, сам понимаешь, не нам с тобой решать, кто и в каком порядке будет стоять на первой странице. Давай договоримся, по крайней мере, до того, как ты покончишь с экзаменом, что это полностью твоя идея и реализация.
– Я все же поговорю с Ченом.

Саймон решительно пересек коридор и настойчиво постучал в дверь напротив. Лязгнула задвижка, и худая фигура Чена возникла на пороге. Саймон никогда не пытался найти с постдоком общий язык. На редких встречах группы, вроде вчерашней, Чен предпочитал хранить снисходительное молчание. За экспериментальным советом Саймон обращался к старшим товарищам из других групп. Со всех сторон они с Ченом были идеальными соратниками: работали над разными проектами и не лезли друг другу в души.

– Привет, Чен. Я только что поговорил с Мэри. Ты не возражаешь, если я использую ваш синтез для моего экзамена?
– Синтез? – удивленно переспросил Чен и провел ладонью над штативом с пробирками, который держал под мышкой. – Мой синтез?
– Не этот, а тот синтез, что вы разработали вместе с Мэри.
– Мэри синтез? – Чен приподнялся на носки, чтобы заглянуть через плечо Саймона.
– Да-да.
– Мэри синтез можно?
– Так ты разрешаешь?
– Да-да, я разрешаешь, – махнул рукою постдок.
– Спасибо, Чен. Я обязательно попрошу, чтобы Б. взял вас соавторами в статью. Это только для экзамена.

Чен скромно улыбнулся и всем своим видом показал, что пора возобновить работу, а пустые разговоры не приносят ему никакого удовольствия.

Глава 6, в которой у Саймона вновь ничего не получается, приезжает Профессор и крепко задумывается

«Наверно, я вообще ни на что не гожусь», – в отчаянии думал Саймон.

Он сидел, обхватив голову руками. Его колени дрожали, раскачивая стол, на котором туда-сюда перекатывалась колбочка. Внутри нее в черной смоле завяз шпатель. Эта смола никак не походила на оранжевые кристаллы, которые, если верить ее записям, получила Мэри. Четкие, набранные на компьютере описания экспериментов, спектральные данные, сами спектры. Ее отчет походил не на лабораторный журнал, а на подготовленную, отутюженную и накрахмаленную статью.

Аспирант был настолько поглощен пережевыванием своей бесполезности, что не сразу заметил возвращение Профессора Б.

– Что за открытия ниспослали тебе дни моего отсутствия? – раздалось у него в ушах.

Он вскочил так резко, что стол покачнулся, и черная колба со скрежетом покатилась куда-то вдаль, где застряла под грудой распечатанных статей.

– Профессор, я почти не работал над тем синтезом, но...
– Но?
– Видите ли, тут такое дело. У меня не было никакой возможности закончить синтез вовремя по старой стратегии, потому мы все собрались и предложили новый путь. Намного короче предыдущего. Вот...

Саймон протянул Профессору листы, полученные от Мэри. Повисла многоминутная пауза. Профессор, стоя, просматривал страницу за страницей и хмурил лицо.

– И ты успел все это сделать за эти дни?

Саймон кивнул. Но Профессор оставался задумчив и как будто недоволен.

– А что насчет образования конечного продукта в той старой реакции? – сухо спросил он.
– Я был занят этим синтезом, и...
– Он был занят новым синтезом, – повторила Мэри, неожиданно вошедшая в лабораторию. – Смотрите, целый грамм вещества приготовил.

Профессор поднял взгляд от формул, но вместо бюксика с белым порошком посмотрел ей в глаза.

– Да, новым синтезом, – согласился он вслух. – В свое время я рассмотрел около пятидесяти возможных вариантов сборки этой молекулы, но о такой простой прямолинейной дороге, признаюсь, ни на секунду не задумывался. Такие идеи не рождаются среди ежедневной скуки, но только в моменты крайнего отчаяния или прозрения. Извините меня, если я выгляжу растерянным. Я на самом деле впечатлен. Наверно, схожие чувства испытывает человек, обошедший в поисках счастья полмира, возвратившийся домой и нашедший счастье в соседней квартире. С вашего позволения я еще раз внимательно посмотрю у себя в кабинете. Покажи мне этот синтез кто угодно другой, и я бы с негодованием и насмешкой отверг его как противоречащий базовым понятием нашей науки, но тебе, Саймон, я верю. Мои искренние поздравления с этим замечательным достижением.

Молчали Саймон и Мэри, напряженно вслушиваясь в то, как молчит в своем кабинете Профессор. Молчал у себя в каморке Чен, но для него это состояние не было чем-то экстраординарным.

В душе Профессора сражались чувство зависти и червь сомнения. Слишком гладко, слишком прилизано. Лицо Саймона не выражает того восторга, какой должно было бы выражать. Чем пускаться в надежное семнадцатистадийное паломничество, в котором все риски сводятся к нечаянно оброненной колбе, очень разумно отыскивать кратчайший путь. Профессор, разумеется, никогда бы не отправил аспиранта в столь бесславное плавание, если бы наткнулся на этот синтетический план. Как долго, склонившись над очередной статьей, он поджидал гениальную идею. Но она пришла в чужую голову. После того, как Саймон начал работать, первые шесть-семь шагов дались с такой поразительной легкостью, что Профессор потерял к синтезу всякий интерес и, не пытаясь внести какие-либо коррективы, дожидался финала. Какое внезапное вмешательство судьбы!

Он еще раз пробегал по строчкам цифр, еще раз перерисовывал структуры промежуточных соединений, стараясь понять, какая деталь ускользнула от его некогда цепкого ума. Неужели все сводится к интуиции, чистому везению? Так, это что такое? Одна из молекулярных формул была рассчитана неверно. Добавлено лишнее метиленовое звено, но анализ сошелся. Что-то тут нечисто. А в чем непорядок с этим спектром? Совершенно очевидно, что его записал не Саймон. Саймон никогда так спектры не обрабатывает. И почему нет даты? Так, господа-студенты, похоже, история еще не закончилась, и Профессора рано еще сбрасывать со счетов.

Глава 7, в которой Профессор решает вступить в игру и ловит ночного гостя

– Так, господа-студенты, похоже, история еще не закончилась, и Профессора рано еще сбрасывать со счетов.

Саймон и Мэри с удивлением посмотрели на влетевшего в лабораторию начальника. Тот напяливал халат и защитные очки.

– Да-да, – весело кричал Профессор. – Мне настолько нравится твой синтез, что я горю желанием сам приготовить это соединение, раз оно так запросто идет к нам в руки.
– Вас что-то не устраивает в том синтезе? – осторожно поинтересовалась Мэри.
– А вас в нем все устраивает?
– Меня нет, – тихо сказал Саймон.
– Ты, Саймон, заслужил полдня отдыха. Можешь, идти домой, в магазин, в библиотеку, в общем, туда, куда ты давно хотел сходить, но лабораторные обязанности удерживали тебя от столь бессмысленной траты времени. Мне же понадобится все доступное лабораторное пространство. На пару дней я задвину все твое стекло и барахло в угол. Где у вас магнитные мешалки хранятся?

Саймон и Мэри еще два часа помогали Профессору освоиться. Несмотря на многочисленные вечера, проведенные в надзирательском кресле, Профессор весьма плохо представлял, где что лежит и как что включается. Но постепенно подзабытые навыки стали всплывать из тех глубин, где они осели два года назад. Первый разбитый стакан отправился в короб, первая реакция заболталась на плитке, первые записи черным маркером возникли на стекле тяги.

Мэри время от времени бросала любопытные взгляды со своего рабочего места. Даже Чен заглянул пару раз и осведомился, не нужно ли что где кому чего там.

– Да, нынче не часто увидишь профессора, работающего руками, – шутливо отзывался Профессор.
– Профессор, вы намерены работать ночью один? – поинтересовалась Мэри.
– Ты уже уходишь? Я на сегодня уже почти закончил. Сейчас надо снять вещество с вакуума и поставить его кипятиться на всю ночь. Последняя стадия осталась. А за меня можешь не беспокоиться. Я со всем разобрался, все вспомнил. Ничего со мной не случится.
– Тогда до завтра, Профессор.

Оставшись один, он вдруг почувствовал, будто вернулось то прежнее время. Та же лабораторная тишина, когда мерное гудение и стрекотание электроприборов не прерывается человеческой речью. Тот же желтый электрический свет, еще более желтый в усталых глазах. То же ощущение полной изоляции. Вселенная сжимается в одну комнату, ты остаешься один на один со своей работой, и остальной мир не вернется, пока работа не будет выполнена. Мысли в такой момент не о студентах, не о синтезе, не о прошедшей конференции, а о чем-то настолько глубинном, что потом, среди дневной беготни, никогда не можешь вспомнить.

Наконец, пузырьки воздуха бегут по пластиковому шлангу к стеклянной трубке, затем опять по шлангу, а тонкая струйка воды устремляется куда-то вниз. Створки тяги опущены. Пора тушить свет и идти домой? Нет, пора становится в засаду. Профессор выходит в коридор, проходит его из конца в конец, дергает дверную ручку своего кабинета, а потом все же гасит лампы и открывает шкаф, где проходят трубы и временно хранятся пустые бочки из-под растворителей. Здесь его никто не найдет, а он будет сидеть тихо-тихо и слышать, как все реже бегает вверх-вниз лифт, как в последний раз вернется с переснятыми спектрами Чен, и как, наконец, жизнь затихнет даже на факультете, где работают люди, которые никогда не спят.

И что же. Вдалеке, среди ночных шумов, раздаются поспешные шаги. Полуночный визитер проходит как раз мимо засады, звенит связкой ключей, щелкает выключателем, скрипит поднимающимся стеклом и не слышит, как Профессор крадется к нему.

Он резко подбежал и крепко схватил ее руку, сжимавшую шпатель. Белые кристаллы рассыпались по сторонам.

– Ваше желание увеличить число публикаций при помощи подлога мне понятно, но настоящая научная карьера не делается такими топорными методами.