Как я (вы)учил английский язык

Краткое содержание поста: Учил, учил и выучил. Дано описание моих взаимоотношений с английским языком на протяжении последних 30 лет. Выучивание языка явилось следствием многих, а не одного фактора. Момент “выучил” определен 2008 годом.

***

Я не из тех людей, кто с детства был окружен английским. Папа и старшая сестра учили в школе немецкий, мама и тетя учили английский, но никогда им не пользовались. Да и не нужен мне был английский в те годы. Я с детства много читал, но у нас дома не было книг на английском, которые бы сильно на меня повлияли. От людей на улице до телевидения - все было русскоговорящим.

Учить английский в школе мы начали в 5 классе, то есть в 1995 году. Я к тому времени точно знал английский алфавит и, может, пару-тройку базовых слов. Учителя английского у нас были неплохие (по сравнению с рядом других предметов), но английским, конечно, владели так себе. Все учились понемногу, по разрисованным советским учебникам с семьей Stogovs и kolkhoz’ом, упирая в первую очередь на грамматику, на все эти Present Perfect’ы, которые проще всего проверять. Разговорами и аудированием никто особо не заморачивался, да и какое там аудирование, когда я бы те магнитофонные записи и на русском бы не разобрал.

Особенностью английского в школе было то, что наш класс разделили на две группы по 15 человек примерно. Мы с братом еще попали в более сильную подгруппу. Вторая подгруппа английский не учила, зато могла побеситься вволю. У меня потом был однокурсник в СПбГУ, который примерно так учил в школе английский и понимал только два слова “маде” (made) и “Mendeleev”. Ничего, стать кандидатом наук это ему не помешало.

Мы тогда были слишком маленькими, чтобы поехать и купить в букинистическом магазине книгу на английском или стащить откуда-нибудь номер St. Petersburg Times. Но в какой-то момент в нашем доме появилась книга, если не на английском, то с английскими словами - вот такой самоучитель некоей Петровой. Эту книгу мне уже было интересно почитать, и вкупе со школьными занятиями английские слова и правила начинали откладываться в голове. От самоучителя все еще отдавало kolkhoz’ом. В словаре в конце книги не было, конечно, слов guy или sex, а единственным переводом для “ass” был указан “осел” (проверено онлайн по скану более позднего издания). Но надо же с чего-то начинать.

Другим важным событием было появление у нас в 11 лет компьютера. Приставка “Денди” у нас была с 7 лет, но игры там английским не блистали (скорее, японским). Эксперименты в африканских деревнях показывают, что дай любым детям компьютер с английским софтом, они с ним за пару месяцев разберутся, не зная ни слова по-английски. Мой брат так разобрался, что стал в итоге computer scientist’ом. Но и для меня это была первая встреча с практическим английским. Тут язык требовался не только затем, чтобы получить “пятерку”, а чтобы достичь цель, понять, как пройти первый уровень в Warcraft 2, где требуется “Build four farms and the barracks”. Причем это был настоящий неадаптированный язык.

Часть игр у нас была переведена на русский, часть была на английском. Слова “sword” и “ogre-mage” мы выучили намного раньше, чем какой-нибудь “laptop” или “refrigerator”. Память-то в детстве звериная. Кстати, лучшие компьютерные игры были созданы в конце 90-х. Никакие “Герои” не переплюнули Heroes of Might & Magic 2 и 3, а в Civilization 2 я поиграл даже в этот приезд в Россию (ни одна последующая часть у меня не пошла). С такими друзьями юности изучение вышло на иной уровень. Особенно, когда мы добрались до англоязычных Baldur’s Gate 2 и Planescape: Torment (а вот Fallout 2 у нас был руссифицирован).

Кроме игр, мой environment оставался русскоязычным. И вот в 11 классе у нас появился интернет. Медленный, ночной, модемный, по карточкам, почасовой. Не было тогда Ютубов и Википедий. Но это было новое окно в англоязычный мир. Я уже серьезно изучал химию и чуть ли не первым делом накачал себе задач предыдущих международных олимпиад. Кто знает, может, это и помогло мне попасть в команду России на IChO 2002, которая проходила в Гронингене, Нидерланды. Мне быстро сделали загранпаспорт, и я впервые отправился заграницу. Мне предстояло, наконец, услышать английскую речь и, может, даже что-то говорить самому.

Голландский я, кстати, не знал и учить не собирался. Ни слова. Мой братец потом в аспирантуре умудрится 3 месяца простажироваться во Франции, в самом Париже, съездить на конфу в Италию, а сейчас я спрашиваю его, знает ли он хоть слово по-французски (на уровне “она”, “он”, “ходить”). Не, ничего не знает. И ведь не врет.

Задания на международных олимпиадах руководители команд переводят на язык участников, хотя были бы задания исключительно на английском, было бы больше мотивации учить язык. Пообщаться на английском в итоге немного удалось, но в основном с нашим голландским гидом, который как и многие другие голландцы говорил say как “шэй”, а bus как “баш”. Но надо же с чего-то начинать.

Дальше были два курса обучения английскому в СПбГУ. Общая картина - продолжение школы, но на чуть более специализированном уровне. В остальном те же советские методички, где kolkhoz сменил it was Mendeleev who discovered the Periodic Law. Ясно было, что нам, химикам, не передовиков филологии в преподавателей пошлют. Но в универе мы еще время от времени сдавали “тысячи”. Чтение и перевод подготовленного дома научного текста, объем которого измерялся тысячами знаков. Не помню, сколько надо было сдать на зачет. Кажется, 10 тысяч за семестр. Вначале я скачал из интернета первую попавшуюся open access статью, в которой большинство текста было в духе “the angle B(1)-N(1)-N(2) is 119º, and the angle B(1)-C(1)-N(4) is 123º”. Преподавательнице она не понравилась, но тысячи мне зачли. Потом мне мой будущий руководитель одолжил свои сканы первого тома “Classics of Total Synthesis” by K. C. Nicolaou. Я по ним не только сдавал тысячи, но и выучил, что есть на свете такой Dennis Curran, который типа крутой органик. “Англичанка” все равно не могла понять все эти “diastereoselectivity of Grignard addition”, но это был настоящий английский текст. Позже в автобиографии Николау я прочитал, что он на своем Кипре вообще до 18 лет по-английски не говорил.

На втором курсе я сдал на “отлично” экзамен по английскому языку и по учебному плану мог забыть о нем до самой аспирантуры. Но это уже была другая эпоха. Интернет стремительно входил в нашу жизнь. Диплом я писал на русском, но по исключительно англоязычным статьям. Профессора-консерваторы активно сопротивлялись засилию вражеского языка, и у нас строго смотрели, чтобы THF или DMSO на слайдах были подписаны как “ТГФ” и “ДМСО”, но прогресс не остановить. Один раз к нам в СПбГУ даже заехал дать лекцию настоящий американский профессор из американской глубинки. Это было так необычно, что хотя тема доклада была очень далека от моих интересов, я сходил послушать про rare earth elements и даже кое-что понял.

Но были у нас и прогрессивные профессора, не чуравшиеся английского. Профессор Николаев с органики даже читал необязательный мини-курс на английском. Я бы и на него сходил, если бы был на органике, а не на химии природных соединений. Все же тратить время на старших курсах не на лабу, у нас не поощрялось. Но профессор Николаев еще и отправлял своих студентов на летние стажировки в Штаты. И случилось у него так, что он договорился с одним универом, что пришлет туда своего студента на лето, а потом что-то сорвалось, он договорился с другим универом, потом проснулся первый, и оказалось, что студент один, а летних позиций две. Профессор Николаев отправил студента искать себе замену. А с Андреем Борзенко мы были хорошо знакомы еще с олимпиадных времен. Так я попал на лето 2006 года в Боулинг Грин. Там я не только научился делать науку и решил поступать в американскую аспирантуру, но и смог попрактиковать свой английский с настоящими американцами и индусами.

Помню, как пришли мы после долгого перелета и переезда к секретарше Норе, и я не мог ни слова понять. А перед этим в Амстердаме американские погранцы доставали меня вопросами, которые я тоже с трудом понимал. Как еще визу дали. Но дали, пустили, а дальше разбирался постепенно. Непосредственным моим руководителем был русский постдок (в БГ вообще русских много), но время от времени приходилось разбираться с получением social security card, открытием банковского счета и прочими вещами, где хочешь-не хочешь, а заговоришь по-английски.

Я тогда для себя четко понял, что моя цель - это коммуникативная удача. Не надо пародировать американский акцент и строить сложные фразы с заумными словами. Надо говорить громко, четко и просто. И все тебя поймут. И все тебе все покажут, сделают, что ты от них хочешь.

Через год я приехал учиться в аспирантуру Университета Питтсбурга. Для поступления туда нужно было сдать экзамены. В том числе TOEFL - на знание английского языка. Второй GRE, кстати, тоже включает verbal part, которую я написал весьма прилично для химика-неамериканца на 520 из 800. К TOEFL мы с братом поготовились две недели по взятым из сети материалам. Я получил 105 из 120. Reading 29/30, Listening 29/30 - удивительно!, Speaking 20/30, Writing 27/30. Сам я считаю, что это нормальный уровень. Более чем достаточно для успешного начала аспирантуры. У моего брата, без боулинг-гриновского опыта, было 98 (15 по Speaking), и сложно сказать, кто в результате оказался успешнее. У Питтсбурга минимальные требования были 80, что вполне адекватно. Неадекватно, когда University of North Dakota требует Speaking не ниже 26.

В Питтсбурге сразу начались ориентации, а затем классы и преподавание. Многие жалуются на классы в аспирантуре, но мне очень нравится, что в США, в отличие от Европы, студенты продолжают учиться. Я действительно узнал много нового по химии. И в плане английского это было мое первое систематическое погружение в язык, когда надо его слушать не пару минут, а часами.

Вот преподавать я вначале очень боялся. Вдруг студенты меня совсем не поймут? Допускаю, что правильно поступают университеты, которые на первом году дают всем аспирантам fellowships, а тичить просят только потом, когда люди успеют освоиться. Ничего, хоть в одном из evaluation мне в итоге и поставили satisfactory, отметив, что мой английский было не понять, haters gonna hate. Студенты, у которых все хорошо было с химией, меня прекрасно понимали и все делали по моим указаниям. Это я их чаще не понимал и переспрашивал.

Помимо непосредственно учебных и бытовых целей, я постепенно окружал себя английским. Слушал новости на cnn.com, читал местную университетскую газету, Chemical & Engineering News, блоги, Wikipedia. И вот только тогда, при полноценном погружении и мотивации, после стольких лет я, наконец-то, выучил английский. Буду датировать это 2008 годом. Мне было 23 года.

Я не люблю кокетства в духе: “Я и русский-то плохо знаю”. Знал бы я английский плохо, не защитил бы PhD диссертацию. В английском я достиг уровня профессионального владения. Сейчас я занимаюсь мобильными приложениями. Reading - я могу прочитать все, что мне нужно по этой теме. Listening - подкасты слушаю, на понимание не жалуюсь. Writing - описания приложений пишу. Speaking - этот навык мне в последнее время требуется нечасто. Но пару раз умел все рассказать и даже по телефону. А по телефону я и по-русски не люблю общаться.

Признаю, что до носителей языка мне далеко, но я не рвусь в шпионы. Я русский человек, живущий в США. Мне не придет в голову говорить с моим братом по-английски. Я люблю Пушкина, а английская поэзия меня не вдохновляет. Мысли в моей голове по умолчанию русские, поэтому когда со мной кто-либо неожиданно заговаривает по-английски, я вначале теряюсь и не могу понять даже простые фразы. Мозгу нужен щелчок, чтобы переключиться. Такое еще бывает, когда в русском тексте попадается обширная английская цитата. Мозговеды, наверно, знакомы с таким эффектом.

Мой английский вышел на профессиональный уровень в 2008 году, а дальше я наблюдаю лишь постепенное улучшение/деградацию, но никак не качественный скачок. Выше только научиться читать и понимать Шекспира без запинки и говорить без акцента. Я не уверен, что настолько люблю английский, чтобы тратить на это свое время. Лучше я выучу до профессионального уровня еще пару языков.

Если иностранные фильмы я предпочту смотреть по-английски, то литература на английском для меня осталась сомнительным развлечением. На английском я только перечитал Hobbit, прочел несколько рассказов Washington Irving (вот откуда берутся слова для GRE Verbal!) и недавно A Study in Scarlet, чтобы узнать, что там Конан Дойл наврал про мормонов. Не жил бы в Юте, не стал бы читать. Когда-то принимался читать Harry Potter, но не пошло. Я и по-русски осилил только четыре книги и три фильма. Чем дело закончилось, представляю смутно.

Бытовые познания английского у меня тоже так себе. Перед тем, как идти к зубному, пришлось почитать, как зубы называются. О том, что коренные - molars - я слышал, а вот клыки - incisors - пришлось учить. Это как брат спросит меня между делом: “Как по-английски будет ‘шило’?”. А я без понятия, что это awl. Приходится лезть в словарь. Я сейчас часто смотрю незнакомые слова или произношение знакомых слов вот тут: herbal. Даже выписываю те слова, которые совсем неправильно произношу, чтобы переучиваться. Например, на букву “a”: adjunct, advent, affidavit, apparel, arachnid, archetypal, asphalt, asylum, attractant. Меня тянуло сказать “асилум”, а оно “асайлем” - актуальное, между прочим, слово.

Я рекомендую всем ученым, разработчикам мобильных приложений и остальным “молодым профессионалам” изучать английский до профессионального уровня. Мне это удалось сделать в аспирантуре, но тому предшествовали годы занятий разной степени напряжности. В современном мире сносный английский - необходимый навык. Самым новичкам я советую Duolingo, но возможностей для учебы сейчас множество, благодаря Интернету и создателям контента. Не сравнить с моим детством.

Представьте, что у вас просит совета человек из бывшего СССР, у которого английский на уровне kolkhoz, что вы ему расскажете?