Эверетт и борилазиды

Краткое содержание поста: История аспирантуры моего лабмейта Эверетта Мерлинга рассказывается параллельно с химией карбен-борилазидов (они же карбен-азидобораны). Смогут ли они вступить в реакцию [3+2]-циклоприсоединения с диполярофилами, а Эверетт защитить диссертацию?

***

Эверетт, мой приятель по лабе проф. Каррана, начал аспирантуру в Питтсбурге в 2009 году, через два года после меня. Сын двух врачей из Айовы, старший из 11 детей, eagle scout, кларнетист marching band в Xavier University в Цинциннати, владелец собственного дома в Питтсбурге (родители все же врачи) и разрешения на ношение оружия оказался республиканцем, неплохим химиком и несколько инфантильным интеллигентом в очках.

Назначен он был на тот же карбен-борановый проект, по которому уже успешно работал я и несколько постдоков. Профессор предложил ему поиграть с карбен-борилазидами NHC-BH₂N₃. Азиды RN₃ - интересные звери сами по себе. Азид натрия используется в подушках безопасности, азид свинца - в детонаторах, и все мы ждем Нобеля за клик-химию, где реакция азидов с алкинами является самым ярким примером. А вот я приготовил карбен-борилазид.



Это не был самый первый борилазид вообще, но первый стабильный, который можно на колонке почистить и в баночку положить. Немецкие химики еще задолго до Thomas Klapötke в 1960-е годы любили приготовить и жахнуть какой-нибудь B(N₃)₃. Но я честно не собирался ничего взрывать. Для меня это в первую очередь был “еще один нуклеофил”, с которым можно было провести реакцию замещения на атоме бора, насинтезировать необычных веществ, получить их X-ray структуры и опубликовать свою главную статью в JACS’е.



Однако потенциальную взрывоопасность мы не игнорировали. Наш французский коллаборатор Эммануэль предлагал связаться с ребятами, которые тестируют взрывчатые вещества на стабильность, ударяя по ним молотком. Но Карран приобрел для лабы книжку по химии азидов, где в первой главе мы вычитали об эмпирическом правиле: если в веществе количество азотов в 3 и более раз меньше, чем остальных тяжелых элементов (то есть без водородов), то можно работать и не бояться, что оно взорвется: (C + B + O) / N ≥ 3. Для моих больших и рогатых карбенов формула азида получалась C₂₇H₃₈BN₅, (27 + 1) / 5 = 5,6. Он плавился без разложения при 180-182 ºC. Пузырьки газа начинали выделяться только выше 270 ºC. Проблемой станет, наоборот, заставить его хоть как-то прореагировать дальше.

Люблю я такие стабильные соединения. Вот Эверетт попробовал получить борилазид с наименьшим карбеном, где вместо рогатых групп метилы, и, конечно, выделить его не смог. Хранил в растворе в морозилке. Для C₅H₁₂BN₅ правило дает (5 + 1) / 5 = 1,2 - потенциально взрывоопасно. Более того, в ЯМР Эверетт наблюдал сигнал от карбен-триазидоборана NHC-B(N₃)₃ и благоразумно отметил: “The triazide 84 has an extremely low carbon-to-nitrogen ratio of 0.45, so we did not pursue isolation of this compound”.

А вот я с большим карбеном готовил диазид, выделял, кристаллизовал и не боялся, так как там соотношение 3,5. Я вообще-то к технике безопасности очень строго стал относиться за время аспирантуры. Взрывы у нас в лабе были, но не с азидами, а с перхлоратами. Недаром и в своей группе Хартвиг просил, чтобы перед работой с азидами и перхлоратами все получали его персональное благословение. А я понял, что самое главное даже не химическая природа вещества, а его количество - scale. Если работать с 40 мг, то ничего плохого не случится.



Может быть, именно потому, что для меня карбен-борилазид был всего лишь еще одним необычным веществом, подпроектом подпроекта, самую красивую реакцию с ним суждено было провести не мне - первооткрывателю, а новичку Эверетту. Я, конечно, знал химию органических азидов и видел четкие параллели между карбен-боранами и углеводородами, но выписав список идей, что можно дальше сделать с моим азидом, зациклился на его восстановлении.

Получение NHC-BH₂NH₂ стало моей идеей-фикс, но я так и не синтезировал его ни одним из многочисленных способов. Обыкновенные азиды можно восстановить боранами, но я уже знал, что B-H связи в карбен-боранах для этой цели дубовые, а потому две эти функциональные группы мирно сосуществуют. Ни LiAlH₄, ни Ph₃P, ни H₂, Pd/C, которые бы со свистом восстановили алкил- или арилазиды, не брали NHC-BH₂N₃. С веществом ничего не происходило. Уж не знаю, виной тому стерические или электронные эффекты, или все вместе, но я обиделся на азиды и переключился на другие проекты.

И тогда Карран на очередном сабгрупп-митинге карбен-боранщиков предложил Эверетту попробовать [3+2]-циклоприсоединение карбен-борилазида с алкинами. А андеграду Владимиру - ту же реакцию с нитрилами. Так NHC-BH₂N₃ перестал быть “моим азидом” и стал нашим.



Владимир - тоже интересный персонаж. Кажется, химия была у него minor, а major он был в социологии. Или наоборот. Но неважно. Он даже немного говорил по-русски (приехал в США в детстве с родителями и братом-близнецом Николаем) и был несколько медлителен. Я даже разозлился на него однажды, когда он перепутал иод и азид натрия. Ну, прямо черное с белым. Да, учить Владимира химическим премудростям назначили именно меня. В целом, карбен-бораны - прекрасный обучающий проект. Начинается с довольно простого, но поучительного трехстадийного синтеза NHC-BH₃, а там уже недалеко (one-pot - “один горшок”) до NHC-BH₂N₃.

Но постепенно Владимир выучился и синтезу, и колоночной хроматографии, и снятию спектров ЯМР (хотя долго таскал с собой шпаргалку с командами для компьютера), и даже начал генерить собственные идеи, с чем еще можно ввести в реакцию азид. После получения бакалавра он остался в группе Каррана мастер-стьюдентом, но как только его приняли в медшколу, свалил из химии, как и другой наш андеград Джордан.

Итак, задача руководством была поставлена ясная: сочетать борилазид с любым нитрилом в борилтетразол. “The reaction with acetonitrile should be fast enough even at room temperature”, - сказал Карран. Авотфиг. И с бензонитрилом фиг. Четырехкоординированный бор делает азид настолько электронодонорным, что нужен был электронакцепторный нитрил. Я посмотрел по базе реактивов, что у нас имеется в наличии. Во, тозилцианид - 4-MeC₆H₄S(=O)₂CN - если и с этим не получится, то дохлое дело. При умеренном нагревании тозилцианид и карбен-борилазид сочетались двумя ковалентыми связями и дали здоровые, разделяемые на колонке тетразолы.



А Эверетт тем временем химичил с алкинами. И пришел к тем же выводам, что алкин должен быть электронакцепторным: например, пропиолатом или даже ацетилендикарбоксилатом. С неактивированными алкинами реакция шла медленно. Я помню, как заходил к Эверетту в лабу, и у него в тяге днями грелись ЯМР ампулы, но и 10 дней в толуоле при 110 ºС подчас не хватало, чтобы весь азид прореагировал. Микроволновка или катализ медными солями помогали мало, если вообще помогали.

Региоселективность, конечно, была большим вопросом. С монозамещенными алкинами обычно получались 1,4-замещенные триазолы, с нитрилами - 1,5-замещенные тетразолы, с дизамещенными алкинами - смеси 1,4- и 1,5-триазолов. Это, конечно, все было подтверждено X-ray структурами. Я тогда умел на пальцах объяснить, почему получается именно так. Но через 3 года китайцы-теоретики эти наши реакции обсчитали и сказали, что все так и должно быть. Но я в орбитали не верю. Верю в синтез, ЯМР и рентген.



Пришла пора писать статью, которая вышла в Org. Lett. в 2012 году. Эверетт был первым автором, Владимир вторым, я даже не попал в Acknowledgment и вообще уже был в Берклях, но все равно чувствовал сопричастность к этой работе. Красивая все же реакция. Вы только посмотрите на эти аддукты - тут же и связь с другой большой темой в группе Каррана - fluorous chemistry:




Недаром на конференциях по моему постеру вопросов о карбен-борилазидах было всегда больше всего. А когда я рассказал одному профессору из Северной Каролины о том, что мы их научились [3+2]-циклоприсоединять, ему это ужасно понравилось. Он сам циклоприсоединял сульфонилазиды. Это вообще стало модным, целое направление: сочетать X-N₃ c диполярофилами, перебирая все X в периодической системе: от бора до молибдена. Но с борилазидами наша группа была первой. Потом уже подключились остальные, включая мощного неорганика Дугласа Стефана из Торонто, и эта статья Эверетта накопила за 3 года 20 штук цитирований.

Но в этот момент Эверетт и карбен-борилазиды зашли в творческий тупик. Я защитился в декабре 2011 года. Эверетт в тот момент безуспешно пытался что-то сделать дальше с продуктами циклоприсоединения, отделить карбен-борильную часть и преподнести это как новый способ синтеза триазолов. Но карбен-бораны иногда настолько упрямы, что их не возьмешь концентрированной кислотой. Эверетту пришлось довольствоваться сомнительными результатами, которые в статью было решено не включать.

В том же 2012 году у него вышла вторая статья в Org. Lett. - коллаборейшн с немецкой группой Herbert Mayr по количественной оценке нуклеофильности NHC-BH₃ и их присоединению к некоторым электронакцепторным алкенам (но это тема для отдельного поста). И все. Больше за годы аспирантуры статей Эверетт не опубликовал.

У меня стоят Google Scholar alerts на все статьи из группы Каррана и все статьи по карбен-боранам. Я следил, как публиковались и защитились по этой теме два других аспиранта. Как канадцы использовали наш карбен-борилазид для синтеза ”неорганического ацетилена HBNH”, а статей Эверетта больше не появлялось.

Год назад я написал ему в числе нескольких моих знакомых, чтобы рассказать о своем пути из постдоков в мобильные разработчики. Он быстро ответил, поздравил меня, но признался, что подзадержался в группе Каррана, после защиты своего classmate Бена стал в группе самым старшим - необычное чувство. Что он потратил 8 месяцев на придумывание original proposal’а - обязательное требование для защиты. Что, откровенно говоря, химия ему надоела, но защищаться надо, профессор Карран хочет, чтобы он закончил до конца 2014 года. В своем последнем письме в декабре он все еще писал диссер.

Наконец, на прошлой неделе я получил Google Alert на его диссертацию, которая была защищена в конце апреля, а в конце сентября стала доступна для скачивания на сайте Университета Питтсбурга. Вечер понедельника я провел за чтением и химическими воспоминаниями. Хотя полностью новых вещей в диссертации было неожиданно мало. Все это была химия, которую мы 4 года назад обсуждали на сабгруппах. 80% диссера Эверетт сделал за один год: с осени 2010-го по осень 2011 года. Экспериментальная часть почти полностью скопирована из тех двух статей. Даже результаты Владимира включены с пометкой “cycloadditions of nitriles and select alkenes were tested with the help of an undergraduate worker Mr. V. Lamm”, что для меня выглядит натянуто - экспериментально это все было сделано Владимиром без участия Эверетта.

У меня диссер был на 250 страниц с 96 новыми охарактеризованными карбен-боранами (я считаю по HRMS). У Эверетта - 120 страниц и 22 новых вещества (с многочисленными ляпами в экспериментальной части, когда данные по одному соединению оказываются под другим или вообще исчезают). Все же повезло ему, что вначале попалась работающая реакция, которая позволила потом работать, не боясь, что не на чем будет защищаться. Или не повезло? И, наоборот, сбило не на тот путь и лишило мотивации?

После чтения диссертации мне сложно представить, чем он занимался последующие 3,5 года: от моей защиты до своей. Ну, готовил пропозал, писал диссер - пусть это год. Классов и преподавания у него уже не оставалось. Те неудачные реакции, которые у него там описаны, но опубликованы не были - это тоже год с самой большой натяжкой. Одна из его проблем в том, что я в основном работал с массивными карбенами, с рогатыми заместителями, а Эверетт - с простейшим 1,3-диметилимидазолиденом. Последний дешевле синтезировать, и у diMe-Imd-BH₃ минимальные стерические трудности. Потому он хорош, как реагент, но если надо выделить и охарактеризовать карбен-борановый продукт, то лучше идти по моему пути. Эверетт пытался его повторить с меньшим карбеном (зачем?) и постоянно натыкался на быстро разлагающиеся продукты, которые можно было только заметить в ¹¹B ЯМР и то чаще в виде смеси.

Свой профиль на linkedin Эверетт не обновлял, оставаясь вечным аспирантом. Но там я нашел его не @pitt.edu адрес и написал запоздалое поздравление с получением PhD и о том, что я прочитал его диссертацию.

Он мне быстро ответил. Пошутил, что теперь он не единственный человек, который читал его диссертацию. Рассказал, что продал дом в Питтсбурге, вернулся к родителям и рассекает на мотоциклах с младшими братьями по Мидвесту - роскошь, которую могут себе позволить американские выпускники, потому что им не нужно думать об иммиграционном статусе. Пробовал он преподавать органическую химию в маленьком колледже, но через пару месяцев бросил - не его. Будет искать работу в химической индустрии в Цинциннати. Почему именно в Цинциннати, я его не спросил.

Десять грин-карт, полученных с помощью моей петиции

Краткое содержание поста: За три года я послал пример своей петиции на грин-карту более 50 людям. В этом посте я собрал статистику того, смогли ли они получить одобрение своих петиций. Во второй части я привожу ответы на наиболее общие и частые вопросы о получении грин-карт, которые мне задавали.

***

Три года назад была одобрена моя иммиграционная петиция на грин-карту, которую я написал без помощи адвоката. Тогда же я предложил всем желающим написать мне по адресу andreychemist@gmail.com, чтобы попросить пример петиции или задать вопросы. За три года я отправил петицию 52 людям (это не считая моего брата, тех людей, которым я отвечал на вопросы, но петицию не посылал, и не считая того, что люди пересылали мою петицию или свои петиции, написанные на основе моей, дальше своим друзьям).

Месяц назад мне пришла в голову мысль написать этим людям и спросить, чем история закончилась. Про своих близких друзей я знал, что они получили свои грин-карты или все еще работают над петицией, но многие товарищи написали мне лишь однажды, и я больше ничего от них не слышал. В результате из верхнего поста, где я вел подсчеты, могло показаться, что петицию я отправил 50 людям, а грин-карты получили только 5 человек. Неужели approval rate всего 10%, как пугают адвокаты? Вовсе нет. Я знаю только одного человека, который хотел, но не смог получить грин-карту.

Всего примеров петиции отправлено: 52 штуки.
Получили одобрение петиции I-140, переписав мою петицию без помощи адвокатов: 10 человек.
Одобрение петиции - это еще не грин-карта. Но я не знаю случаев, чтобы после одобрения петиции человек не доводил все до гринкарточного хэппи-енда.
Из этих 10 человек - 9 были постдоками в США (4 химика, 3 физика, 2 биолога), то есть у них уже было PhD (у 4 человек из США, у 4 человек из России, у одного из Нидерландов), они были в F-1 OPT, J-1 или H1-B визовых статусах. Некоторые подавали с супругами и детьми, которые тоже могут подать на грин-карту, если петиция на главного аппликанта одобрена. По категории EB1-A подавали 7 человек, но 3 человека переписали мою петицию под категорию EB2-NIW и тоже получили одобрение. То есть лучше всего я знаком с тем, как получить грин-карту постдоку в США. Потому я очень осторожно оцениваю шансы фотографов или бизнесменов, которые мне иногда пишут. Шансы есть у всех, но хорошая статистика у меня только для ученых.

Тем интереснее десятый случай одобрения петиции, когда одобрение по категории EB1-A получила преподаватель вокала из России. Подача из России имеет кучу своих проблем и особенностей. Но после этого случая я верю, что главное не бояться подать, правильно описать свои достижения, и все получится.

Что же остальные 42 человека?
4 человека все же решили обратиться к адвокатам и сделали свои грин-карты через них. Это их выбор. Я лично считаю, что петиция для ученых настолько проста, что можно подавать без адвоката, если нет отягчающих обстоятельств типа депортации в прошлом. Самая долгая часть - получение рекомендательных писем. Адвокаты здесь ничем помочь не могут. Те примеры писем, которые они предлагают, не похожи на те письма, что пишут настоящие профессора, а потому могут только повредить. Лучше спросить пример письма у меня. Мне даже показалось, что делать грин-карту с адвокатом дольше, чем самому. От адвоката можно получить психологическую поддержку, но стоит ли она $5000? Может быть, лучше самим разобраться с тем, как работает американская иммиграционная система, а адвокатам оставить сложные случаи и клиентов, которые сами не могут разобраться с двумя страничками законов? Каждый решает сам.

Три человека в итоге сделали грин-карты через работодателя (EB2 или EB1-B). А одному повезло выиграть грин-карту в лотерею. Еще один нашел хорошую работу не в США, и подача петиции потеряла смысл. Другой и не собирался подавать на грин-карту, а довольствовался визой O-1 (требования, на которую похожи с EB1-A), так как собирается потом вернуться на родину. Пара человек просто передумали подавать на грин-карту по личным или бизнес-причинам. Четверо подали (двое сами, двое с адвокатом) и прямо сейчас ждут решения чиновников. Девять человек написали, что еще работают над петицией, собирают доказательства или ждут, пока накопится побольше статей и цитирований. Наконец, еще 11 запросили у меня петицию за последние полгода, и я даже не стал их пока беспокоить расспросами, потому что вряд ли им успели что-либо одобрить.

Остается 6 человек. Трое не ответили на мои письма (хотя насчет двоих я могу проверить по LinkedIn, что они продолжают работать в США). Еще двум людям я решил не писать. Бывает, что приходит очень phishy письмо: “Выручай, друг! Я тут по туристической визе, возвращаться на родину не хочу”. В зависимости от настроения я могу послать петицию со строгим предупреждением, что с туристической визой вряд ли что-то получится. Чаще могу поинтересоваться, а какие собственно заслуги в science, arts or athletics имеются у просителя. Люблю письма, когда люди сразу кратко рассказывают, кто они такие. Живому человеку всегда помочь приятнее, к тому же я могу дать специфический совет в зависимости от ситуации. Так вот двум таким странным товарищам я ничего писать не стал. Мне неинтересно, получили они грин-карты или нет.

Остался один случай, когда пример петиции меня попросила бывшая спортсменка, работающая в США тренером по визе O-1. Я не ожидал, что у нее будут проблемы с получением одобрения по EB1-A. Но оказалось, что для USCIS заслуги спортсмена и тренера - это разные вещи. Как если бы статьи, опубликованные в аспирантуре, не засчитывались профессорам. Своя логика тут есть, но у этой девушки особых тренерских заслуг еще не накопилось, и она получила соответствующий RFE - request for evidence. Так как мой опыт был в первую очередь с одобрением петиций для ученых, я не смог ей посоветовать ничего лучше, как найти адвоката или человека, который имеет больше опыта с петициями спортсменов и тренеров. Как я понял, она в итоге отказалась от идеи получать грин-карту. На 52 человека это единственный случай, когда человек довел дело до подачи, но грин-карту в итоге не получил. RFE присылали и другим моим знакомым, но дополнительных разъяснений всегда хватало, чтобы получить одобрение. Они даже не спрашивали моего совета, что отвечать чиновникам.

Такова статистика по тем примерам петиции, которые разослал я. Я знаю, что есть еще люди, которые не просили у меня петицию, но вдохновлялись моими постами о грин-карте в блоге, подали или уже получили грин-карты, о чем написали мне благодарственные письма. Другие люди помогали дальше своим друзьям, и тут я могу только гадать, скольким людям в итоге помогла моя петиция. Но $50k как минимум на адвокатах я людям сэкономил. Это приятно. Поэтому я готов и дальше по мере своих знаний помогать всем желающим. Я не беру деньги за пример петиции, но я ожидаю, что люди в ответ будут помогать другим людям, а со мной делиться информацией о том, что у них в итоге получилось, с какими проблемами пришлось столкнуться и как они были решены.

Закономерный вопрос, почему я не выложу свою петицию в открытый доступ с английскими комментариями? Мой стандартный ответ: 70% петиции - это цитаты из писем профессоров, а они мне не давали разрешения делиться ими со всем интернетом. Можно было бы переписать петицию в дженерик форму с профессорами X и Y, но вот пока я до этого не созрел. Если кто-то хочет, может выложить свою, но мою я пока никому не разрешаю публиковать.

Во второй части поста я хочу собрать общие замечания и советы по петициям I-140. На все вопросы я ответов не знаю, а на те, которые знаю, отвечать можно очень долго. Есть очень запутанные штуки, про которые лучше спрашивать меня индивидуально. Или пытаться разобраться в интернете. Я советую обычно эти сайты:

WeGreened - сайт, которого не было, когда подавал я в 2012 году. Огромная статистика по одобренным случаям EB1-A и EB2-NIW. В основном для ученых, но не только.
eb2niw.com - открытый пример петиции для EB2-NIW.
Zhang and Associates - еще один толковый адвокатский сайт. Они, конечно, пугают, что даже не пытайтесь подавать без адвоката, но как показывает моя статистика выше, это просто пугалка и желание получить деньги от людей, которым так и так все одобрили бы.
I-140 Form Instructions - очень много полезной инфы есть на самом сайте USCIS. Все вопросы о том, надо ли переводить документы, куда посылать формы, как за них платить, находятся в инструкциях.

1. Подача на грин-карту состоит из двух частей: одобрение петиции I-140 и подача I-485 Adjustment of Status (если находишься в США) или consulate processing (вне США). Подача не из США сложнее в плане оплаты, почтового адреса, но успешные случаи есть.

2. Самому (без работодателя) можно подавать по двум категориям: EB1-A (extraordinary abilities) и EB2-NIW (exceptional abilities, national interest waiver). Я и мой брат подавали по EB1-A, но EB2-NIW считается более простой категорией в плане одобрения. Проблема с ней, что нельзя запросить premium processing, когда рассмотрят за 2 недели за дополнительные $1225, поэтому ответа придется ждать 5-8 месяцев, а то и дольше.

3. Подача по EB-1A требует соответствие как минимум 3 критериям из 10. У меня это были: 1) научные публикации, 2) significant impact of my work, 3) международные или национальные награды. У моего брата третьим критерием был опыт рецензирования статей для журналов. Полный список критериев можно найти на вышеперечисленных сайтах. Если трех критериев не набирается, то я советую подавать по EB2-NIW. Но очень желательно иметь PhD и хотя бы 50 цитирований на свои статьи (зависит от области, попытка не пытка и с 5 цитированиями).

4. Significant impact доказывается цитированиями и рекомендательными письмами. Писем хватит 4-5 штук. Необязательно от людей, которые знают вас лично. Это могут быть эксперты в области, которые знают ваши статьи или вашего руководителя. Получение писем - самый долгий этап. Часто их приходится писать самим, а профессора только ставят подпись. Но большая часть моей петиции - это цитаты из писем профессоров. Это самое простое доказательство очень многих пунктов.

5. Не существует стандартной формы петиции или жестких требований USCIS к числу статей или рекомендательных писем. Я знаю случай, когда человек на двух страницах описал свою работу, приложил CV, список цитирований и 4 рекомендательных письма и получил одобрение по EB2-NIW.

6. По визе J-1 могут проставить 2-years-rule requirement. Я лично с ним знаком плохо, но это требование после окончания визы два года провести на родине. Пока это требование не снято, на грин-карту подать нельзя, даже если есть одобренная петиция I-140. Требование это снимается (я знаю прецеденты), но это дополнительная бюрократия.

7. Форму I-485 можно подать одновременно с I-140. Но мое понимание таково, что подача I-140 не представляет собой иммиграционное намерение и сама по себе не влияет на ваш статус (как игра в лотерею грин-карт, например). Подача I-485 уже влияет на статус, позволяет получить разрешение на работу (EAD card), и пока эта петиция рассматривается, нужно получать отдельное разрешение выезжать и возвращаться в США (Advanced Parole) или сидеть ровно и никуда не ездить. Я считаю, что надежнее получить одобрение по I-140 и только потом подавать I-485, если сроки не поджимают. Иначе есть риск оказаться в запутанной ситуации со статусом.

8. Большинство петиций одобряет один из двух центров USCIS: в Техасе или в Небраске. Мне кажется, что Небраска работает быстрее и одобряет петиции легче, но, возможно, это мне только кажется. В любом случае, выбрать центр самому нельзя, а сроки одобрения I-140 или I-485 меняются со временем. Я получил грин-карту через 2 месяца после подачи I-485, мой брат - через 4 месяца. Одобрения I-140 без premium processing можно ждать 5 месяцев, а можно 8, хотя USCIS обещает дать ответ за 4.

9. Все документы не на английском должны иметь сертифицированный перевод. Люди пишут (http://rusam.livejournal.com/3894435.html), что переводили сами и заверяли подпись под заявлением, что владеют обоими языками. Свидетельства о рождении и дипломы можно перевести онлайн с сертификатом за $25 (Rev.com).

Отныне буду людям, спрашивающим у меня пример петиции, давать ссылку на этот пост. Тема грин-карт большая, если новая важная информация появится, то буду делиться в комментариях. Вопросы и уточнения приветствуются.

Диспут доктора Андрея Соловьева, касающийся Науки и Академии

1. Есть Наука - высшая область применения человеческих талантов, и есть Академия - искусственно созданная система для занятия Наукой.
2. Целью ученого должно быть научное открытие, а не получение денег, титулов и статей.
3. Ученые все больше говорят о деньгах, чем о Науке. От профессора требуют быть бизнесменом, при этом большинство профессоров - плохие бизнесмены.
4. Преподавание - историческая обязанность профессоров - уходит на второй план. Можно быть успешным профессором и при этом ужасным преподавателем.
5. Академия превратилась в бизнес. Деньги нужны не для Науки, а чтобы поддерживать штаны во время написания следующего гранта.
6. Грантовая система, развившая в США с 1960-х годов привела к зависимости Академии от государства. Ученые не знают, где взять денег на Науку, кроме как у NIH, NSF, DOE и так далее.
7. Нынешняя система раздачи грантов слишком дорогая и забюрократизированная. Чтобы раздать $7 млрд, надо потратить $1 млрд на присосавшихся чиновников. Надо переселить их из Arlington, VA в Manhattan, KS - как минимум.
8. Чиновники, принимающие решение о выдачи грантов, не обладают ни квалификацией, ни временем для принятия справедливых решений. Вряд ли они вообще читают научную литературу по теме.
9. Рецензенты, имеющие квалификацию, слишком связаны конфликтами интересов, чтобы выносить справедливые решения.
10. Полный синтетик поддержит другого полного синтетика, чтобы тот поддержал потом его и чтобы создать искусственную значимость своей области.
11. Если, конечно, у них нет личных обид и прочих тараканов, распространяющихся на профессиональные суждения о работах друг друга.
12. Люди тратят слишком много времени на написание и рецензирование грантов, на подковерную борьбу вместо того, чтобы тратить это время на Науку.
13. С каждым годом гранты становится все сложнее получить, и получают их не те, у кого идеи лучше, а кто больше потратил времени на удовлетворение искусственных требований к пропозалам и на поддержание хороших отношений с нужными людьми.
14. Существуют компании и отдельные личности, которые помогают писать гранты за комиссионный процент. Эти помощники могут принести только больше красивых слов, а не идей. Значит, современные гранты спонсируют подвешенные языки, а не мощные мозги.
15. В пропозалах требуют из пальца высасывать практическую пользу, даже там, где ее нет. Честные ученые, признающие, что их работа практической пользы не имеют, отваливаются. Остаются "остапы бендеры" от науки, готовые рисовать радужные картины, насколько их мелкие и узкие результаты будут важны для всего человечества.
16. Требование быть экспертом в предлагаемой области загоняет ученых в узкие рамки проектов, которые они делали будучи аспирантами или постдоками, которые достались им во многом случайно и не отражают их текущих интересов и истинных талантов.
17. Грантовая система не поощряет новые смелые идеи, а благоволит уже испытанным и минимально рискованным.
18. В условиях, когда старые профессора на пенсию не собираются, выпускают по несколько новых PhD каждый год, из которых половина хочет тоже быть профессорами - неустойчива. Грантов на всех не хватит.
19. Сто лет назад людей с PhD было 0,01% населения и каждый человек с PhD был умен. Сейчас 1% населения гордится PhD. И только каждый сотый обладатель PhD умен. Степени подчиняются инфляции, мозги - закону сохранения.
20. Научные группы стали слишком большими, чтобы профессор мог управлять ими эффективно. На мой взгляд 20 подчиненных это максимум - дальше начинается профанация, отмахивание и делегирование вместо руководства.
21. Однако большая группа позволяет профессору скрыть общую неэффективность. Кто-нибудь из десятка постдоков придумает и опубликует интересную вещь, а профессор свое имя со звездочкой подмахнет, даже если его вклад в статью стремится к нулю или был отрицательным.
22. Профессор всегда возьмет студента или постдока, у которых есть свои деньги, независимо от квалификации апликанта и от потребности профессора в еще одном сотруднике.
23. Людей берут на позиции, желая угодить их предыдущим профессорам, учитывая имя и рейтинг университета, где они учились.
24. Рост количества "вечных постдоков" тревожит. Наукой серьезно можно заниматься до 50 лет, я не знаю, чтобы кто-то делал научные открытия позже этого возраста.
25. Профессор должен сам делать эксперименты, иначе весь накопленный опыт за время аспирантуры и постдочества заменяется работой с бумагами, в которой у начинающих профессоров как раз никакого опыта нет.
26. Профессор спихивает на подчиненных скучную и рутинную работу и рад, что на полгода-год загрузил человека. Так у студентов начинает воспитываться отвращение к Науке.
27. Профессора получают зарплату выше средней, приносят минимум пользы для общества и при этом жалуются, что им не доплачивают.
28. Своими мобильными приложениями, петицией на грин-карту и даже жж-блогом я горжусь больше, чем своими научными статьями. Их прочитали больше людей, они больше изменили мир.
29. Ситуация с финансированием Академии в других странах обстоит еще хуже, чем в США. А если у саудитов денег много, то это временно.
30. Признавая необходимость денег для занятия Наукой, я призываю ученых искать их в собственном кошельке, а не в государственном, и тратить их с той же бережливостью, как тратят они свои собственные деньги.
31. Обманывают себя и остальных те, кто верят и говорят, что их исследования окажутся полезными через 50-100-200 лет. Меньше обманешься, если будешь верить, что выиграешь в лотерею или 10 раз подряд в рулетку.
32. Количество научных публикаций растет, качество подает. Растет число невоспроизводимых и статистически недостоверных результатов.
33. Современные ученые все больше скатываются в частности. Не потому что научное открытие стало сделать сложнее. Слишком много времени уходит на мышиную возню, а не на Науку.
34. Некоторых заносит в такие дебри, что даже ближайшие коллеги и эксперты не понимают, зачем этим заниматься. Но технически все верно, поэтому публикуются. Статья есть статья.
35. Налогоплательщики Техаса выделяют деньги на борьбу с раком. Их передают Николаоу на синтез маитотоксина. Он перебирается из Скрипса в Райс, потому что там больше платят.
36. Многие одержимы мыслью не открыть что-то новое, а сделать нечто, довольно очевидное, быстрее остальных. Если несколько групп одновременно выдают один и тот же результат, значит идея не была так уж оригинальна.
37. Деньги тратятся на конференции, хотя давно все вопросы можно обсудить по е-мейлу, Скайпу, в крайнем случае приехать лично, но в университет, а не в Шератон на Гавайях.
38. Куча грантовых денег тратится неэффективно на ненужное или переоцененное оборудование или софтвер только потому, что "деньги остались, надо потратить: если вернем - в следующий раз дадут меньше".
39. Размеры грантов в компьютерных науках, где ничего не нужно, кроме компов, и в химии, где с того же гранта покупается куча оборудования и реактивов, одинаковые. Потому постдоки-компьютерщики получают в 1,5 раза больше, чем химики, работая меньше. Это справедливо?
40. Технические, надуманные параметры, такие как импакт-факторы, индексы Хирша, рейтинги университетов подсчитываются на полном серьезе и применяются там, где они неприменимы.
41. Многие научные статьи закрыты. Ученым продают назад их же творения за несправедливо большие деньги.
42. И ученые продолжают отказываться от своих прав, поощряют жадность издателей, не наказывают их бойкотом, выкладыванием статей в открытый доступ.
43. Издательства приносят минимальную пользу в современную эпоху. Если Конгресс хочет потратить деньги на Науку, то он должен выкупить назад статьи и запретить копирайт на научную информацию, а не спонсировать издательства через университетские подписки.
44. Научная информация публикуется слишком медленно, учитывая возможности современных технологий. Или не публикуется вообще, оставаясь достоянием лабораторных журналов и "know-how" группы.
45. Открытое пост-рецензирование научных статей было бы лучше, чем существующее закрытое и затянутое пре-рецензирование ограниченным кругом лиц, которое все равно не спасает от ошибок, но усложняет их исправление после публикации.
46. Порядок авторов - техническая по сути вещь - становится важным. Оксюмороном "второй первый автор" никого не удивишь. Четвертым быть лучше, чем восьмым. Лучше ли?
47. Когда о такой ерунде пекутся студенты, мне смешно. Когда порядку авторов начинают придавать значение профессора и администраторы, мне грустно. Цветовая дифференциация штанов да и только.
48. Погоня за количеством статей приводит к излишнему дроблению результатов и прочему организационному шлаку. Типа бесчисленных обзоров на "горячие" темы, которые пишут ради еще одной публикации.
49. Большинство цитирований в статьях не на ту литература, которая была использована, а на свои предыдущие статьи, на банальности ("синтез пиридинов важен") и на то, чтобы не забыть никого из уважаемых коллег, работающих над тем же синтезом пиридинов.
50. Многим профессорам настолько важно попасть в престижный журнал, что они готовы жертвовать скоростью публикации данных и ждать очередного отлупа из Science, только затем, чтобы послать тот же манускрипт в Nature.
51. Медлительность с публикациями приводит к тому, что сырые данные охраняются как военная тайна. В редких случаях я могу отнестись к этой практике с пониманием, но чаще всего она тормозит развитие Науки.
52. Ни название журнала, ни число цитирований, ни число страниц не является мерой значимости статьи для Науки. Академия, наоборот, слишком печется о внешнем успехе.
53. Я еще понимаю, зачем студент или начинающий профессор стремится опубликоваться в крутом журнале. Но зачем это пожилому профессору, у которого этих JACS'ов уже 100 штук. Его новую работу прочтут, где бы они ни была опубликована.
54. Если результат опубликован в индексируемом (хотя бы Гуглом) месте в понятной форме (на английском языке), то Наука и История все расставят по местам, кто ученый, а кто академик.
55. Споры о приоритете и вкладе не красят ученых. Чаще всего это детский сад или сутяжничество, на которое смотреть противно.
56. Мне нравится высказывание древнеримского сенатора: «Я предпочитаю, чтобы вы спрашивали друг друга: «Почему не воздвигнут памятник Катону?», нежели недоумевали: «Зачем ему поставили памятник?»
57. Студентам и постдокам дается минимум полезной информации о возможных карьерных путях, о там как устроена грантовая система, Академия, прием на работу.
58. Вся информированность держится на устных преданиях, слухах и откровенной дезинформации.
59. Надежным способом найти позицию до сих пор остается только спамить всех подряд или попросить своего руководителя сделать звонок нужным людям.
60. Большинство ученых - консерваторы, когда речь заходит об изучении новых областей, переходе на новые технологии (с Word на TeX) или изменении Академии.
61. Персональные веб-страницы у многих профессоров сделаны ужасно, не обновляются, не содержат важной информации в структурированном виде.
62. Большинство ученых - расисты и сексисты: русские смеются над китайским акцентом и индийскими статьями, мужчины презрительно относятся к женщинам-ученым, а женщины-ученые - и к мужчинам, и к женщинам.
63. В США легальна дискриминация по гражданству. Информация о получении грин-карт для ученых от представителей университетов минимальна и полна ошибок.
64. За PhD грин-карту не дают, хотя по закону требования к PhD вполне совпадают с требованиями к EB2-NIW. Многие иностранцы остаются в Академии ради сохранения статуса, но это же псевдомотивация.
65. Профессора недовольны, когда у их иностранных подчиненных возникают проблемы с визами, разрешениями на работу и так далее, но ничего не делают, чтобы изменить эту ситуацию.
66. Многие профессора - злые люди, которым доставляет удовольствие троллинг и издевательство над студентами и вообще всеми, кто от них зависит.
67. Многие профессора плохо знают свой предмет, свою область, прикрываются старыми заслугами, заслугами своих студентов и постдоков или вообще непонятно откуда имеют незаслуженный авторитет.
68. Студентам и постдокам вбивается в голову рабское сознание, что вне Академии жизни нет, что стоит поссориться с руководителем, как не получишь ни рекомендательных писем, ни позиции и умрешь, работая кассиром в Таргете.
69. Мне кажется очень полезным, чтобы каждый аспирант провел хотя бы 3 месяца в другой лабе или компании в качестве интерна, чтобы лучше представлять мир за пределами собственной лабы. К сожалению, в химии это нетипично и получить помощь от профессоров в поиске интерншипа проблематично.
70. Требования профессоров работать в выходные, по праздникам, по ночам нарушают нормы этики и трудового законодательства. Хотя бы деньги за это платили или рассыпались в благодарностях. Так ведь нет.
71. Эффективность часто оценивается по числу часов, проведенных в лабе, по количеству, а не по качеству результатов. Неудивительно, что большинство студентов быстро выучивается создавать видимость тяжелой работы.
72. Академия не подразумевает отдыха. Если ты отдыхаешь несколько месяцев или лет (а для Науки такой отдых часто необходим), то ты лентяй, которого надо списывать со счетов. Другое дело, если ты 80 часов в неделю торчишь в лабе. Это хороший ученый, пусть он 60 часов из 80 пьет чай и сидит в фейсбуке.
73. Профессора создают в группе нездоровую конкуренцию и противостояние. Единственным противником ученого должна быть научная проблема, а не другие люди. Но кто из нас не испытывал страх перед очередной встречей с научным руководителем?
74. Сменить руководителя подчас настолько сложно, что студенты продолжают работать в группах, где они несчастны и непродуктивны.
75. Профессора считают, что если они были в аспирантуре идиотами, работавшими по 80 часов в неделю над ерундой, то и их студенты должны. И крайне обижаются, когда студенты отказываются быть идиотами и тратить всю свою молодость на ерунду.
76. Молодые беcтеньюрные профессора гонят студентов, чтобы быстрее получить результат, теньюред профессора часто безразличны к научным результатам и уже ничего не хотят.
77. Больше половины успеха зависит от проекта, а проекты студентам и постдокам назначают профессора.
78. Часто слабые студенты добиваются бóльших успехов благодаря везению с проектом, который работает, чем сильные студенты, которым не повезло с проектом.
79. Профессиональная и моральная обязанность профессора в том, чтобы преуспел каждый его студент. Это отличает хорошего руководителя от плохого.
80. Хороший профессор умеет развить сильные стороны даже у слабых студентов. No grad student or postdoc left behind.
81. Плохие профессора полагаются только на сильных студентов, которые уже имеют опыт и сами могут заниматься Наукой. Такими студентами и дурак может успешно руководить.
82. Профессора игнорируют роль проекта и считают, что студент тот хорош, у кого статей больше. И увеличивают неравенство, пробивая награды и стипендии для тех, у кого и так уже много публикаций, выступлений на конференциях и прочих плюшек.
83. Так богатые становятся богаче, а бедные беднее из-за случайности. Так и одним профессорам сваливается непропорционально много наград, грантов и позиций.
84. Они могут нанять еще больше студентов и постдоков, выбирать самых лучших, публиковаться в лучших журналах не потому, что их результаты лучше, а потому что они уже публиковались в подобных журналах и публиковались много.
85. Поменять проект самому студенту или постдоку сложно, так как проекты часто привязаны к грантам и узкой специализации профессора.
86. Если студент проявляет инициативу, то в случае удачи профессор охотно разделит с ним все награды, в случае неудачи - повесит на студента всех собак.
87. Профессора упорствуют в продолжении тупиковых проектов, особенно если могут продолжать находить на них деньги. В конце концов, у них проектов много, все что работает идет в плюс, а что не работает в минус не идет.
88. Для студента же или постдока на неработающем проекте это вопрос успешной или провальной карьеры, эйфории или душевной травмы от работы.
89. Все эти вещи вызывают в студентах и постдоках, которые их наблюдают, разочарование в Академии, которое они смешивают с разочарованием в Науке.
90. Давление со стороны руководства, требование результатов и примешивание в это дело денег приводит к возрастанию случаев фальсификаций, саботажей и мелких жульничеств в Академии.
91. За все проблемы в статье должен отвечать деньгами, карьерой и свободой тот, кто поставил звездочку напротив своего имени. Валить после этого вину на студентов недостойно ученого и взрослого человека. Даже если студенты виноваты.
92. Ученые - от студента до профессоров - пребывают на работе в депрессии из-за дедлайнов, страха неудачи и наказания. Занятие Наукой вместо удовольствия приносит страдания.
93. С признания проблем и ухода из Академии начинается путь к решению. Оставаться в Академии, тем более на руководящей должности, зная об этих проблемах, было бы для меня лицемерием.
94. Многие, кто уходят из Академии, уходят и из Науки. Потому что уходят слишком поздно, от отчаяния, а не от понимания сути вещей и процессов.
95. В отдельных областях (computer science) ситуация более радужная, но это временно. На любую проблему найдется исключение, но отдельным праведникам не спасти Академию.

Ютьюб и ютьюберы

Краткое содержание поста: Рассказано о трех образовательно-развлекательных Youtube каналах, которые я смотрел в последние месяцы. Затем я плавно перехожу к подсчету денег в карманах ютьюберов и отвечаю на вопрос, почему я сам не собираюсь снимать видео для Ютьюб.

***

Год назад я писал о наиболее понравившихся мне TED Talks, которых я посмотрел 1661 штуку. Не помню, открывал ли я с тех пор сайт TED’а. Сейчас у меня новый заполнитель тишины в наушниках - общеизвестный YouTube. Место, где каждый может найти видео на свой вкус.

Я не буду писать о летсплеерах, анбоксинге яиц и прочей клоунаде. Это мой братец любит часами смотреть, как люди играют в старые компьютерные игры (“Doom - лучшая игра всех времен”, - скажет он). Не буду я писать и об операх. Десять лет назад я мечтал и предсказывал, что будет время, когда зайдешь на Ютьюб, и там лежат полные записи всех оперных спектаклей. До всех еще далеко, но вот пишу я этот пост под аккомпанемент ”Арольдо” - редко исполняемой оперы Верди. Нет, я буду писать об edutainment’е - развлекательно-образовательных каналах: CGP Grey, Numberphile и Vsauce.

Образовательных каналов на Ютьюбе полно, но этих товарищей я отсмотрел с присущей мне основательностью: все видео CGP с 2011 года, все видео Numberphile с 2011 года (а их там 500 штук, если не больше) и сейчас иду в обратном порядке по VSauce: от наших дней дошел до лета 2012 года. И я сделал вывод, что на Ютьюб можно стать богатым и знаменитым, производя умный контент, без мата, сисек и клоунады.

1. CGP Grey - американец, преподававший физику в Лондоне. В 2011 году он сделал несколько видео об английских странностях, которые стали виральными. CGP быстро сообразил, что в интернете с его способностями он заработает больше денег и получит большую аудиторию, чем в английской школе, уволился и теперь делает замечательные видео. Простая анимация совмещается с хорошо продуманным и зачитанным текстом.

Работая над своими географическими приложениями, я наткнулся на ссылку на его видео о том, сколько всего стран. У нас в приложениях их 197 (193 члена ООН + Ватикан + Тайвань + Палестина + Косово), и в пользовательских отзывах часто бушуют страсти из-за того, что я тех включил, а тех не включил. CGP Grey не дал ответа на мой вопрос, но я стал фанатом его видео. Если на TED интересна каждая пятая лекция, а четыре - скучные и проходные, то у CGP каждое пятое видео скучное, а четыре - забавные и познавательные.

2. Отсмотрев всего CGP, я переключился на канал Numberphile, который Ютьюб предлагал мне как похожий. Ба, да это же Брэди Хэран, тот самый чел, который снимает Periodic Videos - ролики о химии, которые стали популярными еще в 2008 году, когда я начинал аспирантуру. И он до сих пор их снимает. У него десятка два каналов по разным наукам, куда он выкладывает сотни видео ежегодно. Numberphile - о математике и о числах в частности.

Брэди сам в кадре почти ничего не вещает, он снимает, он видеожурналист. Вещают профессора, постдоки, популяризаторы науки, которых он просит рассказать о разных темах типа “Почему на ноль делить нельзя?” или “Почему 1+2+3+… = -1/12”. Я, конечно, ни разу не математик, но там уровень весьма школьный. Плотность интересного намного ниже, чем у CGP, но я посмотрел всего Numberphile и не жалею. А слово bumfit стало у нас с братом “локальным мемом”.

3. Наконец, сейчас я смотрю видео Vsauce. Майкл Стивенс ведет Ютьюб канал с 2007 года. Начинал с клоунады, обзора игр, сайтов и реферальных ссылок на товары для нердов. Но в какой-то момент понял, что хочет рассказывать о серьезной науке (он нейропсихолог по образованию) и сейчас гонит “heavy shit”, как высказался один из комментаторов про видео о парадоксе Банаха-Тарского, которое за полтора месяца уже собрало 4 млн просмотров. Как скажет Vsauce, это в 40 раз больше людей, чем вы встретите за всю свою жизнь.

Не могу сказать, что мне у него прям-таки все нравится, но человек умеет рассказывать, актерскими талантами не обделен. В этом, пожалуй, ключевой момент успешного Ютьюбера. Не так важна тема, ниша, как то, как она преподносится. Кто-то в тетрадке в клеточку рисует на камеру графы и получает миллионы просмотров, а кто-то в профессиональной студии снимает профессиональных актрис и с трудом наскребает тысячи просмотров.

Сколько и на чем зарабатывают ютьюберы? Не могу сказать, что изучал этот вопрос досконально. Но это бизнес чем-то похожий на мобильные приложения, поэтому я решил копнуть чуть глубже. Во-первых, та же реклама. И расценки почти те же: в продвинутых странах $1-1.5 за тысячу просмотров. В России хорошо, если $0.30 за 1000 просмотров. То есть если каждую неделю снимать видео, которое принесет 1 млн просмотров в США, то это $4k в месяц. Жить можно. Особенно учитывая, что старые видео продолжают смотреться. Я специально замерил, что у Numberphile за август общее число просмотров выросло на 6 млн: с 129 до 135. Сейчас уже 145 миллионов - учебный год начался. А у Брэди 20 каналов. Если собирать по $5k в месяц хотя бы с половины, то это уже можно очень хорошо жить.

И хотя на Ютьюб пока нет платных видео (кроме фильмов), никто не запрещает искать сторонних спонсоров: от государства и частных компаний до скрытой рекламы и краудфандинга. И если популярный летсплеер (с миллионами подписчиков) может попросить с индюка $20k за видеообзор игры на своем канале, то CGP Grey просит фанов давать ему деньги за то, что он делает такие крутые видео.

Есть такой сайт Patreon, где люди могут поддержать американским рублем своих любимых создателей контента. Патреон, конечно, комиссию берет, но не буду же я CGP чек посылать, а подкинуть доллар раз в месяц, почему бы и нет? Хотя нет. Он сейчас и так собирает $15,782.61 за каждое видео с 5172 “патронов”. Даже учитывая, что он тщательно готовится и выпускает всего десяток видео в год, жирно ему будет. Поэтому я решил давать $5 в месяц Periodic Videos - это уровень Boron Supporter (потому что бор - пятый элемент, и мой диссер был о боре). За этот уровень мне никаких плюшек не положено. Но мне не жалко поддержать создание хороших видео о химии. Самому мне цезий в воду бросить не хочется, а они бросят и заснимут это дело со всех ракурсов. И пока они получают вполне демократичные $268 в месяц (но по моей оценке еще $400 за тот же месяц добирают на рекламе).


И вот я замечаю людей, которые вдохновившись подобной бухгалтерией, задумывают снимать сами для Ютьюба что-то эдакое, что будут смотреть миллионы людей. Попытка не пытка, но горькая правда в том, что CGP, Brady Haran, Vsauce - это топовые ютьюберы в своем сегменте. Про них про каждого есть статья в Wikipedia. Они дико талантливые и трудолюбивые люди, которые годами снимали сотни видео и накапливали миллионы подписчиков. Плюс не надо забывать об удаче и маркетинге.

Я какое-то время поломал голову над тем, какие видео мог бы снимать я. С поправкой, что на русском их смотреть будет крошечная аудитория, которая к тому же не любит делать пожертвования и врубает AdBlocks, чтобы не видеть даже “дешевую” рекламу. Я не харизматичный оратор. У меня нет красочного хобби. Наши мобильные приложения однотипны и занудны. Я мог бы выкладывать видео того, как я каждый вечер чешу языком, читая вслух статьи с Хабра и Гамасутры. Но кто будет это смотреть? Можно, конечно, снять сто простейших видео: вот кипит чайник, вот проехала машина, вот я анбоксю новый йогурт. 100 просмотров на 100 видео - это 10k показов и в лучшем случае $10. Какое-то видео, конечно, может выстрелить, но на то и расчет, что на одно выстрелившее будет двадцать, которые выше 5-10 просмотров никогда не поднимутся. Ну, и стоит ли всей этой клоунадой ради десятки заниматься?

Ради $1000 в месяц я бы этим занялся, но откуда взять миллион просмотров? По моим наблюдениям 10% подписчиков YouTube канала посмотрят видео в первые дни после его выпуска. Пусть за все остальное время видео наберет еще столько же просмотров. Допустим, я могу делать 10 видео в месяц. Мне нужно 100 тысяч просмотров на каждое. Или 500 тысяч подписчиков. Really? Not really at all. Мои посты в жж смотрит 50-70 человек, судя по жжной статистике. У меня 394 френдов, включая ботов и мертвые журналы. А я считаю, что у меня блог интересный. С таким числом подписчиков мои видео собирали бы по 80 просмотров каждое, и я имел бы с рекламы 80 центов в месяц. Даже на йогурт не хватит.

С другой стороны наши приложения каким-то чудесным образом дают нам 15 млн рекламных показов в месяц. Но они, во-первых, действительно полезные. Во-вторых, я могу играть на переводе на разные языки и поисковой оптимизации. На YouTube порог входа намного ниже. Видеороликов там в десятки тысяч раз больше, чем приложений в сторах. Поэтому в просмотре Ютьюба я пользу для себя вижу, в выкладывании собственных видео - нет.

Как я (вы)учил английский язык

Краткое содержание поста: Учил, учил и выучил. Дано описание моих взаимоотношений с английским языком на протяжении последних 30 лет. Выучивание языка явилось следствием многих, а не одного фактора. Момент “выучил” определен 2008 годом.

***

Я не из тех людей, кто с детства был окружен английским. Папа и старшая сестра учили в школе немецкий, мама и тетя учили английский, но никогда им не пользовались. Да и не нужен мне был английский в те годы. Я с детства много читал, но у нас дома не было книг на английском, которые бы сильно на меня повлияли. От людей на улице до телевидения - все было русскоговорящим.

Учить английский в школе мы начали в 5 классе, то есть в 1995 году. Я к тому времени точно знал английский алфавит и, может, пару-тройку базовых слов. Учителя английского у нас были неплохие (по сравнению с рядом других предметов), но английским, конечно, владели так себе. Все учились понемногу, по разрисованным советским учебникам с семьей Stogovs и kolkhoz’ом, упирая в первую очередь на грамматику, на все эти Present Perfect’ы, которые проще всего проверять. Разговорами и аудированием никто особо не заморачивался, да и какое там аудирование, когда я бы те магнитофонные записи и на русском бы не разобрал.

Особенностью английского в школе было то, что наш класс разделили на две группы по 15 человек примерно. Мы с братом еще попали в более сильную подгруппу. Вторая подгруппа английский не учила, зато могла побеситься вволю. У меня потом был однокурсник в СПбГУ, который примерно так учил в школе английский и понимал только два слова “маде” (made) и “Mendeleev”. Ничего, стать кандидатом наук это ему не помешало.

Мы тогда были слишком маленькими, чтобы поехать и купить в букинистическом магазине книгу на английском или стащить откуда-нибудь номер St. Petersburg Times. Но в какой-то момент в нашем доме появилась книга, если не на английском, то с английскими словами - вот такой самоучитель некоей Петровой. Эту книгу мне уже было интересно почитать, и вкупе со школьными занятиями английские слова и правила начинали откладываться в голове. От самоучителя все еще отдавало kolkhoz’ом. В словаре в конце книги не было, конечно, слов guy или sex, а единственным переводом для “ass” был указан “осел” (проверено онлайн по скану более позднего издания). Но надо же с чего-то начинать.

Другим важным событием было появление у нас в 11 лет компьютера. Приставка “Денди” у нас была с 7 лет, но игры там английским не блистали (скорее, японским). Эксперименты в африканских деревнях показывают, что дай любым детям компьютер с английским софтом, они с ним за пару месяцев разберутся, не зная ни слова по-английски. Мой брат так разобрался, что стал в итоге computer scientist’ом. Но и для меня это была первая встреча с практическим английским. Тут язык требовался не только затем, чтобы получить “пятерку”, а чтобы достичь цель, понять, как пройти первый уровень в Warcraft 2, где требуется “Build four farms and the barracks”. Причем это был настоящий неадаптированный язык.

Часть игр у нас была переведена на русский, часть была на английском. Слова “sword” и “ogre-mage” мы выучили намного раньше, чем какой-нибудь “laptop” или “refrigerator”. Память-то в детстве звериная. Кстати, лучшие компьютерные игры были созданы в конце 90-х. Никакие “Герои” не переплюнули Heroes of Might & Magic 2 и 3, а в Civilization 2 я поиграл даже в этот приезд в Россию (ни одна последующая часть у меня не пошла). С такими друзьями юности изучение вышло на иной уровень. Особенно, когда мы добрались до англоязычных Baldur’s Gate 2 и Planescape: Torment (а вот Fallout 2 у нас был руссифицирован).

Кроме игр, мой environment оставался русскоязычным. И вот в 11 классе у нас появился интернет. Медленный, ночной, модемный, по карточкам, почасовой. Не было тогда Ютубов и Википедий. Но это было новое окно в англоязычный мир. Я уже серьезно изучал химию и чуть ли не первым делом накачал себе задач предыдущих международных олимпиад. Кто знает, может, это и помогло мне попасть в команду России на IChO 2002, которая проходила в Гронингене, Нидерланды. Мне быстро сделали загранпаспорт, и я впервые отправился заграницу. Мне предстояло, наконец, услышать английскую речь и, может, даже что-то говорить самому.

Голландский я, кстати, не знал и учить не собирался. Ни слова. Мой братец потом в аспирантуре умудрится 3 месяца простажироваться во Франции, в самом Париже, съездить на конфу в Италию, а сейчас я спрашиваю его, знает ли он хоть слово по-французски (на уровне “она”, “он”, “ходить”). Не, ничего не знает. И ведь не врет.

Задания на международных олимпиадах руководители команд переводят на язык участников, хотя были бы задания исключительно на английском, было бы больше мотивации учить язык. Пообщаться на английском в итоге немного удалось, но в основном с нашим голландским гидом, который как и многие другие голландцы говорил say как “шэй”, а bus как “баш”. Но надо же с чего-то начинать.

Дальше были два курса обучения английскому в СПбГУ. Общая картина - продолжение школы, но на чуть более специализированном уровне. В остальном те же советские методички, где kolkhoz сменил it was Mendeleev who discovered the Periodic Law. Ясно было, что нам, химикам, не передовиков филологии в преподавателей пошлют. Но в универе мы еще время от времени сдавали “тысячи”. Чтение и перевод подготовленного дома научного текста, объем которого измерялся тысячами знаков. Не помню, сколько надо было сдать на зачет. Кажется, 10 тысяч за семестр. Вначале я скачал из интернета первую попавшуюся open access статью, в которой большинство текста было в духе “the angle B(1)-N(1)-N(2) is 119º, and the angle B(1)-C(1)-N(4) is 123º”. Преподавательнице она не понравилась, но тысячи мне зачли. Потом мне мой будущий руководитель одолжил свои сканы первого тома “Classics of Total Synthesis” by K. C. Nicolaou. Я по ним не только сдавал тысячи, но и выучил, что есть на свете такой Dennis Curran, который типа крутой органик. “Англичанка” все равно не могла понять все эти “diastereoselectivity of Grignard addition”, но это был настоящий английский текст. Позже в автобиографии Николау я прочитал, что он на своем Кипре вообще до 18 лет по-английски не говорил.

На втором курсе я сдал на “отлично” экзамен по английскому языку и по учебному плану мог забыть о нем до самой аспирантуры. Но это уже была другая эпоха. Интернет стремительно входил в нашу жизнь. Диплом я писал на русском, но по исключительно англоязычным статьям. Профессора-консерваторы активно сопротивлялись засилию вражеского языка, и у нас строго смотрели, чтобы THF или DMSO на слайдах были подписаны как “ТГФ” и “ДМСО”, но прогресс не остановить. Один раз к нам в СПбГУ даже заехал дать лекцию настоящий американский профессор из американской глубинки. Это было так необычно, что хотя тема доклада была очень далека от моих интересов, я сходил послушать про rare earth elements и даже кое-что понял.

Но были у нас и прогрессивные профессора, не чуравшиеся английского. Профессор Николаев с органики даже читал необязательный мини-курс на английском. Я бы и на него сходил, если бы был на органике, а не на химии природных соединений. Все же тратить время на старших курсах не на лабу, у нас не поощрялось. Но профессор Николаев еще и отправлял своих студентов на летние стажировки в Штаты. И случилось у него так, что он договорился с одним универом, что пришлет туда своего студента на лето, а потом что-то сорвалось, он договорился с другим универом, потом проснулся первый, и оказалось, что студент один, а летних позиций две. Профессор Николаев отправил студента искать себе замену. А с Андреем Борзенко мы были хорошо знакомы еще с олимпиадных времен. Так я попал на лето 2006 года в Боулинг Грин. Там я не только научился делать науку и решил поступать в американскую аспирантуру, но и смог попрактиковать свой английский с настоящими американцами и индусами.

Помню, как пришли мы после долгого перелета и переезда к секретарше Норе, и я не мог ни слова понять. А перед этим в Амстердаме американские погранцы доставали меня вопросами, которые я тоже с трудом понимал. Как еще визу дали. Но дали, пустили, а дальше разбирался постепенно. Непосредственным моим руководителем был русский постдок (в БГ вообще русских много), но время от времени приходилось разбираться с получением social security card, открытием банковского счета и прочими вещами, где хочешь-не хочешь, а заговоришь по-английски.

Я тогда для себя четко понял, что моя цель - это коммуникативная удача. Не надо пародировать американский акцент и строить сложные фразы с заумными словами. Надо говорить громко, четко и просто. И все тебя поймут. И все тебе все покажут, сделают, что ты от них хочешь.

Через год я приехал учиться в аспирантуру Университета Питтсбурга. Для поступления туда нужно было сдать экзамены. В том числе TOEFL - на знание английского языка. Второй GRE, кстати, тоже включает verbal part, которую я написал весьма прилично для химика-неамериканца на 520 из 800. К TOEFL мы с братом поготовились две недели по взятым из сети материалам. Я получил 105 из 120. Reading 29/30, Listening 29/30 - удивительно!, Speaking 20/30, Writing 27/30. Сам я считаю, что это нормальный уровень. Более чем достаточно для успешного начала аспирантуры. У моего брата, без боулинг-гриновского опыта, было 98 (15 по Speaking), и сложно сказать, кто в результате оказался успешнее. У Питтсбурга минимальные требования были 80, что вполне адекватно. Неадекватно, когда University of North Dakota требует Speaking не ниже 26.

В Питтсбурге сразу начались ориентации, а затем классы и преподавание. Многие жалуются на классы в аспирантуре, но мне очень нравится, что в США, в отличие от Европы, студенты продолжают учиться. Я действительно узнал много нового по химии. И в плане английского это было мое первое систематическое погружение в язык, когда надо его слушать не пару минут, а часами.

Вот преподавать я вначале очень боялся. Вдруг студенты меня совсем не поймут? Допускаю, что правильно поступают университеты, которые на первом году дают всем аспирантам fellowships, а тичить просят только потом, когда люди успеют освоиться. Ничего, хоть в одном из evaluation мне в итоге и поставили satisfactory, отметив, что мой английский было не понять, haters gonna hate. Студенты, у которых все хорошо было с химией, меня прекрасно понимали и все делали по моим указаниям. Это я их чаще не понимал и переспрашивал.

Помимо непосредственно учебных и бытовых целей, я постепенно окружал себя английским. Слушал новости на cnn.com, читал местную университетскую газету, Chemical & Engineering News, блоги, Wikipedia. И вот только тогда, при полноценном погружении и мотивации, после стольких лет я, наконец-то, выучил английский. Буду датировать это 2008 годом. Мне было 23 года.

Я не люблю кокетства в духе: “Я и русский-то плохо знаю”. Знал бы я английский плохо, не защитил бы PhD диссертацию. В английском я достиг уровня профессионального владения. Сейчас я занимаюсь мобильными приложениями. Reading - я могу прочитать все, что мне нужно по этой теме. Listening - подкасты слушаю, на понимание не жалуюсь. Writing - описания приложений пишу. Speaking - этот навык мне в последнее время требуется нечасто. Но пару раз умел все рассказать и даже по телефону. А по телефону я и по-русски не люблю общаться.

Признаю, что до носителей языка мне далеко, но я не рвусь в шпионы. Я русский человек, живущий в США. Мне не придет в голову говорить с моим братом по-английски. Я люблю Пушкина, а английская поэзия меня не вдохновляет. Мысли в моей голове по умолчанию русские, поэтому когда со мной кто-либо неожиданно заговаривает по-английски, я вначале теряюсь и не могу понять даже простые фразы. Мозгу нужен щелчок, чтобы переключиться. Такое еще бывает, когда в русском тексте попадается обширная английская цитата. Мозговеды, наверно, знакомы с таким эффектом.

Мой английский вышел на профессиональный уровень в 2008 году, а дальше я наблюдаю лишь постепенное улучшение/деградацию, но никак не качественный скачок. Выше только научиться читать и понимать Шекспира без запинки и говорить без акцента. Я не уверен, что настолько люблю английский, чтобы тратить на это свое время. Лучше я выучу до профессионального уровня еще пару языков.

Если иностранные фильмы я предпочту смотреть по-английски, то литература на английском для меня осталась сомнительным развлечением. На английском я только перечитал Hobbit, прочел несколько рассказов Washington Irving (вот откуда берутся слова для GRE Verbal!) и недавно A Study in Scarlet, чтобы узнать, что там Конан Дойл наврал про мормонов. Не жил бы в Юте, не стал бы читать. Когда-то принимался читать Harry Potter, но не пошло. Я и по-русски осилил только четыре книги и три фильма. Чем дело закончилось, представляю смутно.

Бытовые познания английского у меня тоже так себе. Перед тем, как идти к зубному, пришлось почитать, как зубы называются. О том, что коренные - molars - я слышал, а вот клыки - incisors - пришлось учить. Это как брат спросит меня между делом: “Как по-английски будет ‘шило’?”. А я без понятия, что это awl. Приходится лезть в словарь. Я сейчас часто смотрю незнакомые слова или произношение знакомых слов вот тут: herbal. Даже выписываю те слова, которые совсем неправильно произношу, чтобы переучиваться. Например, на букву “a”: adjunct, advent, affidavit, apparel, arachnid, archetypal, asphalt, asylum, attractant. Меня тянуло сказать “асилум”, а оно “асайлем” - актуальное, между прочим, слово.

Я рекомендую всем ученым, разработчикам мобильных приложений и остальным “молодым профессионалам” изучать английский до профессионального уровня. Мне это удалось сделать в аспирантуре, но тому предшествовали годы занятий разной степени напряжности. В современном мире сносный английский - необходимый навык. Самым новичкам я советую Duolingo, но возможностей для учебы сейчас множество, благодаря Интернету и создателям контента. Не сравнить с моим детством.

Представьте, что у вас просит совета человек из бывшего СССР, у которого английский на уровне kolkhoz, что вы ему расскажете?

О самой последней моей химической публикации

Я уже писал в этом блоге о своей первой публикации в JOC и о “последней” публикации в Dalton, но последняя оказалась не последней. Тогда в сентябре 2012 года я полагал, что все мои долги с аспирантуры закрыты и что с постдока мне опубликовать ничего не светит. Насчет второго я был прав, а насчет первого ошибался. Была у меня в диссертации “загадочная реакция”, разгадывать которую у меня не было экспериментальных навыков, а потому и желания. К счастью, они нашлись у моего френда extranightcat, который раскрыл тайну загадочного пика в ¹¹B ЯМР, закристаллизовал вот такого монстра:

и довел работу до логического конца в виде публикации в Prokofjevs, A. et al. J. Am. Chem. Soc., 2013, 15686-15689 (бесплатная версия на PubMed Central - как меня радует тот факт, что она существует).

Честно говоря, мой вклад в эту статью невелик (одна с четвертью страницы в SI), и я бы совсем не обиделся, если бы меня упомянули в Acknowledgements, а не среди соавторов. Но вот в июне 2013 года, когда я меньше всего думал о химии, меня застало письмо моего ПхД руководителя Денниса Каррана с просьбой описать пару экспериментов для Supporting Info этой статьи. Мой Eee PC был со мной, поэтому я углубился в свою диссертацию, в копию своего электронного лабораторного журнала и в нашу переписку с мичиганской группой.

Стоял март 2010 года. Я занимался карбен-борановой химией в Университете Питтсбурга. Проект был идеально простым: смешай карбен-боран NHC-BH₃ с практически любым активным реагентом - получи новое вещество, которое можно опубликовать. Я изучал взаимодействие карбен-боранов с кислотами. Чем сильнее кислота, тем быстрее шла реакция, но кислоты с pK_a выше 3.5, включая уксусную, не хотели реагировать даже при нагревании. Моего руководителя этот факт весьма удивил. В начале работы с карбен-боранами он полагал, что это нежные зверики, разваливающиеся от любого чиха, а оказалось, что шкура у них такая, что выдержит и уксус, и хроматографическую колонку.

Во время очередного обсуждения он предложил мне добавить к CH₃COOH кислоту Льюиса, чтобы она уксус активировала. Идея показалась мне несколько странной. Я далеко не всегда проводил эксперименты, которые мне предлагал Карран, потому что считал, что он предлагает их, чтобы оправдать свою роль руководителя, а химию карбен-боранов я знаю лучше. Но это был очень простой опыт (как и 99% проведенных мной в аспирантуре: простота - сестра успеха). Я глянул, что стоит у нас на полке, и захватил TiCl₄ и AlCl₃ - сложно представить более архетипичные кислоты Льюиса.

Я подозревал, что столь сильные реагенты сами в первую очередь прореагируют с NHC-BH₃ и получится активация карбен-борана, а не уксусной кислоты. Поэтому начал я с контрольного смешивания 0.1 ммоля карбен-борана с 0.1 ммолем тетрахлорида титана в CH₂Cl₂. Смесь пожелтела, выделился газ. Вместо ТСХ я уже привык мониторить реакции с помощью ¹¹B ЯМР. Квартет NHC-BH₃ при -36 ppm полностью исчез, и вместо него наблюдался синглет при -25 ppm. Что-то определенно произошло, но что? Обработка реакции уксусной кислотой или водой частично возвращала исходный NHC-BH₃, что было еще страннее, так как я скорее ожидал полный распад на борную кислоту и имидазолиевую соль, как часто бывает с чувствительными производными карбен-боранов.

Реакция с AlCl₃ оказалась еще более занятной. В зависимости от числа добавленных эквивалентов хлорида и с течением времени в спектре ¹¹B ЯМР появлялись и исчезали сигналы. И на этот раз обработка водой приводила к распаду на H₃BO₃. Ни одного стабильного продукта колоночной хроматографией я выделить не мог, а на тот момент я уже настолько обленился и привык к тому, что карбен-бораны и их производные должны быть достаточно дубовыми, чтобы чиститься на силикагеле безо всяких ухищрений. Разве что попадалось некоторое количество уже охарактеризованного нами NHC-BH₂Cl. Но он и в реакции с HCl образовывался.

В то время у меня было несколько других карбен-борановых проектов разной степени завершенности, и мне было выгодно сосредоточиться на тех из них, что продвинулись дальше всего к публикации. Я доложил результаты моих экспериментов с кислотами Льюиса руководству, и мы решили временно заняться другими вещами. Основываясь больше на химической фантазии, чем на литературе, я предложил для продукта с TiCl₄ мостиковую структуру [NHC-BH₂---H---BH₂-NHC]⁺, а для реакции с AlCl₃ - быстрое превращение вначале в NHC-BH₂⁺, а затем медленное в NHC-BCl₂⁺. О структуре анионов я гипотез не измышлял. То есть кислоты Льюиса отнимали от NHC-BH₃ гидрид, а дальше, в отличие от кислот Бренстеда, в системе не находилось нуклеофила, чтобы занять место гидрида на боре.

И в таком виде, с tentative assignments, я оформил эти результаты осенью 2011 года в свою диссертацию. Работая над SI через полтора года, я поражался количеству ошибок и небрежностей. Изо всех щелей смотрели торопливость и пофигизм, с которыми я писал диссертацию. Хотя другие эксперименты были отшлифован, так как они к моменту защиты уже были опубликованы. Даже странно, что я тогда решил включить эти эксперименты с кислотами Льюиса в мой диссер. Других результатов у меня хватало. Но насчет этих я чувствовал, что они как минимум любопытны. Были и эксперименты, которые так навсегда и останутся только лишь в моем лабораторном журнале (например, я безуспешно пытался борилировать этими борениевыми катионами разную богатую электронами ароматику: от N-метилиндола до ферроцена).

Начиная писать этот пост, я не мог вспомнить, как началось наше сотрудничество с группой профессора Эдвина Ведейса из Университета Мичигана в Энн-Арборе по карбен-борановому проекту. У нас по нему много коллабораций было, штук 10, не меньше, а Ведейс как раз выпустил несколько статей по борениевым катионам и электрофильному борилированию с их помощью. Я перелистал е-мейлы осени 2010 года и нашел тот, в котором Карран просил меня подготовить описание моих экспериментов, и послать некоторое количество карбен-боранов Ведейсу. Вот сейчас вижу, что мостиковые структуры я взял не с потолка, а из статьи Де Вриса и Ведейса 2007 года, где они предложили их для продуктов взаимодействия амин-боранов и фосфин-боранов с Ph₃C⁺B(C₆F₅)₄^-. Значит, все-таки литература, а не фантазия. Многое стал забывать, а всего пять лет прошло. Например, четко помнил, что у меня была папка со всеми моими статьями. Перерыл весь сегмент Pittsburgh Research и Chemistry, а она оказалась в разделе Green Card.

В общем, обратиться к Ведейсу было очень логичным и мудрым шагом. Мне не хватило бы навыков работы с чувствительными веществами, чтобы довести этот проект до публикации. Я привык работать грубо. У нас группе даже glovebox был только для хранения реактивов, а не для проведения реакций. А вот среди аспирантов Ведейса подходящий человек нашелся.

С Сашей Прокофьевым у нас был шанс встретиться еще в 2002 году на международной олимпиаде по химии в Гронингене, но там мы загадочным образом разминулись. А встретились лично только в декабре 2012-го, уже после моего ухода из постдоков, но до публикации этой нашей совместной статьи. Я его очень сильно уважаю за то, что он смог установить структуры тех продуктов (я уважаю всех людей, кто лучше меня в том, в чем я сам себя считаю профессионалом), и я буду рад, если нам в будущем удастся еще поработать над каким-нибудь проектом. И дело не только в химии: именно Саша убедил руководство довести эту статью до публикации в JACS, когда уже всем (включая меня) было все равно, будут ли эти результаты опубликованы.

Структуры оказались не такими уж далекими от тех, что я предположил в диссертации. Разве что NHC-BH₂⁺ чем-то похож на BH₃ и предпочитает димеризоваться в дикатион (подобно тому как BH₃ существует в виде B₂H₆). Саша мне еще в самом начале из ¹¹B ЯМР спектров убедительно заявлял, что это не может быть свободный монокатион.



Увидев первый вариант статьи, я написал Каррану, что мне не нравится, когда научные статьи пишутся в стиле детектива: “Мы получили вещество X, а его структуру вы узнаете только в последнем абзаце” - но Карран ответил, что таков стиль Ведейса, как я мог заметить, и скажи спасибо, что нас взяли в соавторы :)

“The details of the presumed disproportionation leading to 12 were not investigated, but we were intrigued by the identity of the +11.7 ppm species (unknown I). This chemical shift is at least ca. 15 ppm downfield compared to any known, formally tetracoordinate NHC borane complex (NHC–BH₂X, 7 with L = NHC), and suspicions inevitably turned to the borenium cation structure 4a. However, this structure did not fit intuitive or computational chemical shift evaluations. Additional clues were obtained...”

Но тут мне уже надо цитировать всю работу, и я приглашаю всех желающих перечитать статью Weakly Stabilized Primary Borenium Cations and their Dicationic Dimers, что я и проделал на этой неделе. Еще одним соавтором статьи, полагаю, что полностью заслуженно, стал Jeff W. Kampf - кристаллографер из Университета Мичигана.

В конце презентации мне традиционно задают вопрос: “Раз this work was supported by the Institute of General Medical Sciences, NIH (GM067146), то какая практическая польза от этой работы для народного хозяйства?” Я традиционно искренне признаюсь, что никакой. Химией мы занимаемся совсем не за этим ;)

Есть у меня в планах написать подобные посты о всех остальных моих статьях. Необязательно в стихах.

Можно ли заработать только на русскоязычных приложениях?

Сложно, я бы не смог. Из $7308.18, заработанных нашими приложениями за август, на долю России пришлось только $304.74 (4.2%), если добавить все страны бывшего СССР, то сумма возрастет незначительно, до $394.55 (5.4%). Если бы я выпустил все те же приложения, но только на русском языке, то жить на эти доходы я бы не смог. Чтобы выйти на текущий уровень доходов мне понадобилось бы сделать в 20 раз больше приложений, а это работа на многие годы, даже учитывая, что без локализации на другие языки делать приложение раза в два быстрее.

Так как вопрос возник не на пустом месте, приведу еще несколько цифр. Андроидные приложения у нас зарабатывают исключительно на рекламе. В России за август они заработали $114.38 - довольно скромная сумма для почти 40 приложений. Но при этом 55% рекламных доходов пришлось всего на два самых популярных моих приложения - Флаги всех стран мира (iOS, Android) и Столицы всех стран мира (iOS, Android), которые в России могут подниматься в рейтингах отчасти за счет многочисленных отзывов и закачек в других странах. Убери этих два эппа, и доходы еще в два раза снизятся.

На iOS приложения в России заработали чуть больше, в первую очередь благодаря тому, что часть наших приложений в Apple App Store платная и все они содержат встроенные покупки. На рекламе доходы сопоставимы с андроидными ($116.40), но еще добавляются $73.96 с продаж (это 7.7% от продаж а августе в $960.92, которые в свою очередь составляют всего 13% от общего дохода в $7308.18).

Все равно негусто. И это при том, что в августе одно из наших приложений Российские регионы (iOS, Android) добралось до топа своих категорий и несколько дней держалось на первом месте среди платных Word и Trivia игр в российском магазине.


Этот успех я объясняю тем, что Apple наконец-то позволила делать скидки на платные приложения в некоторых развивающихся странах (России, Китае, Мексике и так далее). В США и европах на наши приложения выставлена минимальная цена в $0.99 (или 0.99€), ниже которой можно только раздавать бесплатно, а вот в России вместо 59 руб. можно скачать за 15 руб. Это зовется Alternate Tier A. Но скидка на то и скидка: скачают больше, а прибыль будет незначительная, еще и Apple свои 30% даже от этих 15 рублей собрать не забудет. Поэтому несмотря на выход в топ, продажи “Российских регионов” за август принесли нам всего $22.38, что говорит о весьма ограниченном размере российского платного рынка. Хотя, конечно, это не top Games, не топ Overall и не топ Grossing, где даже в России крутятся многие тысячи долларов, но мы пока до этого уровня не доросли.


Из таблицы общих доходов от рекламы за август видно, что проблема России в очень дешевом трафике. Рекламодатели заплатили за 1000 показов на iOS 33 цента, на Андроиде - 14 центов. В среднем получилось 19 центов (показов на Андроиде больше), что раза два ниже, чем в Италии и Испании (а это PIGS), раза в 3 ниже, чем во Франции, Германии или Великобритании, в 4 ниже, чем в США, в 5 раз ниже, чем в Швейцарии и Канаде. По показам у России 4-е место, по доходам - 8-е (как на неудачной олимпиаде).

Это, кстати, отражается и в количестве закачек. За август на iOS в России скачали 10600 приложений, это 15% от общего числа (77.9k downloads). Интересно, что самыми скачиваемыми в России стали Неорганические кислоты (iOS, Android) - 1608 штук. На Андроиде у России 8% всех скачиваний (22.2k of 266k total). Видно, что проценты серьезно выше, чем 4% в плане прибыли. Но за квартиру я плачу долларами, а не скачиваниями.

Приведенная выше таблица хорошо коррелирует с таблицей доходов по странам за все время, которую я обновляю раз в три месяца. В середине августа Россия там была на пятом месте после США, Германии, Франции и Швейцарии (но выше Канады) с $5500. Нормально, глупо было бы совсем отказываться от русского языка, но и не так уж много за 2 года. Я понимаю, почему западные разработчики русским зачастую пренебрегают. В самом начале, кстати, Россия была на втором месте после США, а в будущем я ожидаю, что она опустится еще ниже. В район того самого 8-го места.

Можно заявить, что русский язык и Россия - это не одно и то же. Что масса русскоговорящих живет в США, Израиле и так далее. И невозможно учесть их вклад в общий доход. У Apple, к сожалению, такая политика, что по-русски приложения ищутся в одной стране мира - в России. Даже в Беларуси, где русский язык государственный, наши приложения найдутся только по английским названиям и ключевым словам (если мы только не впишем русские слова в английские ключевики, но это очень невыгодно, место там ограничено). Но у Apple вообще многое сделано хуже, чем у Google (и наоборот). В Google Play Store любой пользователь сразу ищет на всех языках, поэтому на Андроиде у нас неплохие скачивания в Средней Азии (на iOS их почти нет, и я уверен, что дело в языковой политике Apple, а не только в количестве устройств). Узбекистан в августе принес $12.59, а Беларусь только $2.03.

Я, разумеется, читал истории успеха исключительно русскоязычных приложений. Но их мало. Можно еще поменять рекламные сети на те, которые специализируются на России (хотя я крайне не уверен, что они лучше моего нынешнего AdMob). Вести пиар на хабре и вконтактике. Но зачем? Я нашел более простой (для себя) способ увеличить доходы в разы.

Поэтому мой совет каждому начинающему разработчику - локализуйте приложения хотя бы на английский, немецкий и французский. На эти языки приходится примерно 80% наших доходов. Если локализовать нынешние приложения сложно, то имеет смысл подумать о том, чтобы делать другие приложения, где будет ясно, что и как переводить. Много ли надо переводить в “Тетрисе”? Мои познания в немецком и французском крайне ограничены, но это не мешает мне зарабатывать в соответствующих странах тысячи долларов в месяц. Скоро еще китайский везде добавим :)

Я люблю русский язык и из-за лени делал бы приложения только на нем (как я поступаю с этим блогом), но тут та же ситуация, что и с химическими приложениями. Если что-то приносит только 10% от общих доходов, то приходится уделять внимание не им, а тому, что приносит 90% (то есть географии).