Купил я ее, конечно, не тогда, когда она стоила 2 р. 10 к., а 1 апреля 2006 года за 50 рублей в магазине “Старая книга” на Васильевском острове, о чем у меня на форзаце даже сделана запись. Как и о том, что 20 октября 2007 года книга прибыла по почте в Pittsburgh, PA (зачем-то из всех своих книг именно ее я попросил прислать - наверно, собирался совершенствовать свой английский).
В общем, перед нами довольно уникальная книга в том, что она полностью написана на английском (кроме предисловия), но издана в СССР - “текст книги воспроизводится по изданию фирмы “Оксфорд Юниверсити Пресс” (Великобритания), 1980”, “is for sale in the USSR only”. В остальном книга как книга: по 639 статьям в алфавитном порядке разобраны некоторые типичные ошибки и сложные места в употреблении английских слов с примерами. Когда-то я их все читал. И вот тут недавно взял книгу с полки, положил рядом с компом, чтобы было что почитать, пока тот тормозит. Открываю на случайной странице и ищу, что я не знаю.
Глава 50 называется “among and between”. So far so good. Пока я не дохожу до последних примеров:
Among the first to arrive was the Fantasian ambassador.
He has a number of novelists among his friends.
Если со вторым все ясно, то who the fuck is the Fantasian ambassador? Это из какой-то книжки Свифта или Дефо? Что это за посол Страны Фантазия? Итак, я нашел, что я не знаю, начинаю разбираться, и Гугл мне в помощь. Находятся только ссылки на перепечатанный из этой же книги Суона пример. Но тут мне бросается в глаза, что второе предложение, следующее за послом, выглядит не так, как в моей книге: He has a number of criminals among his friends. (См., например, здесь). С какой стати романисты стали преступниками?
Или это преступники стали романистами в советском издании? То, что я нахожу эти примеры со словом “novelists”, но исключительно на русскоязычных сайтах, подтверждает мою загадку. Так и представляется, как в суровый для нашей Родины 1984 год ответственные редакторы канд. филол. наук доц. Л. А. Бармина и канд. филол. наук доц. И. П. Верховская шерстят книгу аглицкого ученого на предмет неблагонадежных цитат и примеров. Я хоть и пошел в школу уже в 1992 году, а английский у нас был с 5 класса, но учебники у нас все еще были про семью Stogovs с komsomol и kolkhoz. И я охотно верю, что советские ответственные редакторы не могли позволить себе перепечатать вражескую книгу с точности до запятой. Какие еще criminals в друзьях? Если бы kolkhozniks, то другое дело. Но пусть будут нейтральные novelists.
С другой стороны, может быть, это просто издания разные? В советскую книгу попало множество примеров не лучше: “According to Joan, her boss is a tyrant”; “Each sex has its own physical and psychological characteristics” и даже “Gold can’t be dissolved in hydrochloric acid”.
Но нет, вот даже арабский форум пишет про “criminals among his friends”. Ай-яй-яй, вот ругаем саудитов за их цензуру и антиамериканизм, а они ничего в английских книгах - в отличие от совков - не меняют! Но получилось, конечно, как в анекдоте про “один кофе и один булка”. На той же арабской странице я перескакиваю уже на третий пример в этой главе: оригинальный “She was sitting between John and Sebastian” (здесь наши ничего не меняли), у доблестных арабов превратился в политически верный: “He was sitting between Ali and Mohammed” (см. ту же ссылку, в самом верху). Ну, конечно, кто же “ей” позволит сидеть между мужиками.
Вы решите, что у меня совсем много свободного времени (что не так уж далеко от истины), но мне очень нравятся раскапывать такие штуки. Я пошел искать оригинальное издание Суона. В сети лежит полулегальный пдф, но уже 3-го издания 2005 года “Printed in China”. За 20 лет мир и книга сильно изменились. В примерах появились CDs и EU, а “among and between” стал “between and among”. Смотрю 120-ю страницу этого файла: He has a number of criminals among his friends. Так, значит, новеллисты - это все же советская пропаганда. Ну, конечно, писатели - это еще тот народ: вначале жжем еду, потом будем жечь блоги, потом - блогеров.
Among the first to arrive was the ambassador. Волшебная Страна Фантазия (™), с которой началось мое путешествие, кануна в Лету, оставив дженерик посла, который никогда не возбудил бы мой интерес. И в ногу со временем порабощенные женщины Востока встали с колен, и теперь самый первый пример читается как: “She was standing between Alice and Mary”. Наверняка, Джоан сама стала боссом, никто уже не пишет про неравенство полов, и только лишь золото все еще не растворяется в соляной кислоте.
2. Химия и сексизм отправляют меня к книге Дж. Уотсона “Двойная спираль”, которую я недавно перечитал на английском. На первых курсах универа я читал ее по-русски, и мне жутко понравилось. Вот это наука, а чем мы занимаемся - это ерунда. И как здорово все описано. Но со временем мне все чаще попадалось мнение, что Уотсон - человек нерукопожимаемый, что он в книге высмеивает Розалинд Франклин и принижает ее вклад. Я решил перечитать классику с позиции тридцатилетнего мужчины с ПхД. На этот раз по-английски. И мне снова понравилось ;) Уотсон там всех высмеивает, и в первую очередь самого себя. Конфликт с Франклин показан именно для того, зачем в романах бывает конфликт, - чтобы их было интересно читать. Уотсон много раз подтверждает, что Франклин внесла существенный вклад в установление структуры ДНК и что в итоге они стали хорошими друзьями.
Но речь, конечно, не об этом, а о советской цензуре. В начале Главы 17 описывается ситуация, когда маккартистская Америка отбирает паспорт у Лайнуса Полинга. Вот, как переведены слова Уотсона в советском издании 1969 года: “Однако нагрянуть в Лондон Лайнусу помешали. Его поездка оборвалась в нью-йоркском аэропорту Айдл-уайлд, где у него отобрали паспорт. Госдепартамент не желал, чтобы смутьяны вроде Полинга разъезжали по свету и говорили всякие гадости о политике бывших банкиров, сдерживающих орды красных безбожников.” So far so good: “the hordes of godless Reds” переведены правильно. Idlewild - это, кстати, нынешний JFK.
Но дальше у Watson’а я читаю: “The failure to let one of the world's leading scientists attend a completely nonpolitical meeting would have been expected from the Russians. A first-rate Russian might easily abscond to the more affluent West. No danger existed, however, that Linus might want to flee.” А это как перевели?
Да никак! “Не пустить одного из ведущих ученых мира на совершенно чуждую политики конференцию - этого никто не ожидал.” И все. Ожидали, и еще как. Но не от американцев. И справедливо ожидали, судя по переводу.
Вот так читаешь-читаешь знакомые с детства строки, а потом оказывается, что добрый дядя (или тетя) цензор, прошлись по ним своей красной безбожной бритвой. Что приводит нас к третьей истории.
3. Есть у Льва Николаевича Толстого коротенький рассказ “Филипок”. У меня в детстве была иллюстрированная книжка. Не эта, но похожая. Фраза: “Назад идти - опять собака заест, в школу идти - учителя боится” - идеально ложится на мои собственные детские (да и не только детские) страхи. Поэтому книжку я читал не один раз, и знал рассказ почти наизусть.
Сидя в Америке, книжку из детства не полистаешь, и каково же было мое изумление, когда в академическом варианте я прочел неизвестную мне концовку:
“— Молодец,— сказал учитель. — Кто же тебя учил читать?
Филипок осмелился и сказал: Костюшка. Я бедовый, я сразу все понял. Я страсть какой ловкий! — Учитель засмеялся и сказал: а молитвы ты знаешь? — Филипок сказал: знаю,— и начал говорить Богородицу; но всякое слово говорил не так. Учитель остановил его и сказал: ты погоди хвалиться, а поучись.
С тех пор Филипок стал ходить с ребятами в школу.”
Стоп-стоп-стоп. В моей детской книжке не было никаких богородиц. Не было и молитв. И про школу не было сказано: “Школа была за селом у церкви”. Она была просто за селом.
Неужели и русского классика порезала проклятая советская цензура? Кого же она тогда не порезала? Я же теперь даже “Колобка” не смогу читать, не думая о том, что “материал пособия подвергся незначительным сокращениям” и что “власти скрывают”. Но я на самом деле всегда так читаю. Есть своя особенность у выросших в 90-е, когда в головах и телевизорах варился идеологический винегрет. Это сейчас за подобные вещи скажут: “Садись, двойка!” (то есть посиди-ка, дружок, “двушечку”), а тогда не было у нас ни лидера, ни скреп, ни Крыма, ни национальной идеи.
1 комментарий:
Просто удовольствие!
Отправить комментарий