Два семинара: Джастин и тайландец

После летнего затишья у нас на факультете возобновились семинары. На этой неделе было аж две штуки, но весьма не стандартные. В среду выступал аспирант Джастин Чолкер из Оксфорда. Ни за что бы простого аспиранта не пригласили вот так перед всеми выступать, если бы не покровительство патриарха нашего факультета профессора Теда Коэна (у которого первый PhD студент защитился еще в 1964 году).

Джастин, паренек из Канзаса, был в Питтсбурге андеградом и работал в группе Коэна. Синтезировал природное соединение, опубликовал три статьи, патент, в дополнение к Bachelor of Science в химии получил степень Bachelor of Arts по философии и истории науки, помогал с химией ученикам и учителям из бедных районов, собрал все возможные университетские награды и в итоге стал первым за много лет Rhodes Scholar в университете Питтсбурга. В общем, пионер – всем ребятам пример. Заодно пример превосходства американской образовательной системы, как бы сами американцы ее ни ругали.

А Родесовская стипендия позволяет поехать учиться в Оксфорд. Джастин без проблем попал бы в хороший американский универ, но стипендия престижная, жалко если пропадет. Вот и отправился он к профессору Дэвису заниматься химической биологией. Быстро пролетели отведенные по английским традициям три года на PhD. Но Джастина такое развитие событий не устроило. Подал он заявку в NSF, и американцы проспонсировали ему обучение в Англии на еще два года (говорят, что после этого сразу же такую возможность прикрыли).

И вот Джастин, обладатель 19 публикаций, уже написал диссертацию и собирается подавать на профессора в США без постдокства. Профессор Коэн, конечно, очень хотел бы заманить его в Питтсбург, но во-первых, у Джастина все шансы попасть в более сильный университет, а во-вторых, все же не дело рассчитывать в таких делах на личное покровительство. Будут на тебя всю жизнь смотреть не как на коллегу, а как на «студента Джастина, вернувшегося в родное гнездо». Так что Тед Коэн устроил хотя бы вот такой семинар и сам минут десять расхваливал своего бывшего ученика, но потом спохватился и решил все же дать Джастину самому рассказать о своих достижениях.

Если бы я не знал, что выступает человек без PhD, то вполне бы поверил, что перед нами обыкновенный профессор. Результатов много, все успешно работает, белки модифицируются, масс-спектры сходятся. Тут тебе и энтузиазм, и история, и четкое понимание аудитории (минимум биологии, максимум химии), и идеальная продолжительность доклада (40 минут). А химическую биологию сейчас любят. Пусть даже никакого применения исследованиям не видно, выбить денег под такое дело труда не составит.

Так что похоже, что Джастина ждет светлое будущее. Может, не такое яркое, как у Фила Барана, чью распечатанную статью в PNAS по трифторметилированию я читал до и во время семинара. Но Баран – это высший класс. Сколько научных групп над этой задачей бились, а он, специалист по полному синтезу, которому эта CF3 должна быть параллельна, пришел и мигом нашел сильное решение. Говорят, после семинара Барана в Pfizer’е один из сотрудников побежал в лабу и в одну стадию приготовил соединение, на которое раньше требовалось восемь стадий. И все это на воздухе, в воде, при комнатной температуре, без добавления металлов, с коммерчески доступным устойчивым твердым реагентом CF3SO2Na. В такие моменты я убеждаюсь, что надо или делать химию на уровне Барана, или не заниматься химией вообще.

А вот в четверг еще один семинар случился с утра. Я даже опешил, когда увидел в лифте время 10:00 am. За все четыре года в Питтсбурге не могу припомнить, чтобы семинар (а не студенческая защита) начинался раньше двух часов дня. Мы все же не на конференции. И с утра как назло никакой еды и кофе не было. Ну, и выступление вышло не чета предыдущему.

Профессор Випф пригласил некоего то ли профессора, то ли, правильнее сказать, доцента (так как над ним есть еще больший начальник) Ноппорна Тхасана из Тайланда. Химических статей из Тайланда я не читал. Помню, что на школьных олимпиадах тамошние школьники неплохо выступали, но вот в США особого скопления аспирантов-постдоков из этой азиатской страны мной не замечено. Еще я мог бы забесплатно поехать
на некий конгресс в Бангкок в сентябре, но интересных докладчиков там не ожидается, а мне лень обновлять американскую визу. Так что до сегодняшнего дня тайская химия представляла для меня черный ящик.

Ноппорн Тхасана всю жизнь просидел (и собирается просидеть ее остаток) в Chulabhorn Research Institute. Институт назван в честь младшей дочери короля Тайланда принцессы Чулабхорн, которая является президентом Института и имеет PhD по химии. Занимаются они там стандартной гетероциклической фигней. Варят простые алкалоиды и их аналоги, используя известные реакции (Баквальда-Хартвига: только у них с 10 mol% катализатора реакции не идут, сыпят 2 эквивалента). Причем если у природных алкалоидов есть какая-то биологическая активность, то после того, как тайские химики вводят в них заместители, активность пропадает.

Добавьте ко всему этому ужасный акцент, из-за которого треть слов просто непонятна, тихий голос, тяп-ляп слепленную презентацию с огромными таблицами цифр, непонимание докладчиком двух из трех заданных вопросов. Неудивительно, что я то засыпал, то впадал в негодование. Но по крайней мере, узнал, что химия в Тайланде есть: они и в JOC с Synlett’ом публикуются, и даже какие-то цитирования собирают.

К чему бы все это

Даже когда сам ничего не делаешь, в мире что-нибудь да происходит. Неделю назад, когда я стоял на вершине Spruce Knob’а, в моей лаборатории произошел взрыв, достаточный по силе, чтобы отправить постдока на пару дней в больницу. Лабу потом отмывали добровольцы, и я остался в ней в гордом одиночестве при условии, что буду сидеть за компом и не буду ставить никаких экспериментов.

Потом в пятницу с утра прошел с виду обыкновенный дождь с грозой. Я пришел в лабу, но через час тяги выключились, а потом вырубилось все электричество на химфаке. Я пошел домой, но и там света не было. А потом свет отключили по всему универу и закрыли все здания, так что даже в библиотеке нельзя было посидеть в интернете. Днем еще лило и громыхало. Про то, что в тот день в Питтсбурге в собственной машине утонуло три человека даже по CNN показали. Дома электричество дали после 11 вечера, когда мы уже спать собирались идти. А так еще несколько часов посидели. Зато брат до этого при свете походной лампы суп сварил.

И вот сегодня сижу я в лабе, читаю статьи. Вдруг стекло в тяге задрожало. Вначале мне показалось, что кто-то тележку груженую по коридору катит. Но в коридоре было пусто, и я заключил, что все это связано со строительными работами. Стучат где-то по трубе, а у меня отдается. А потом пришел Мантош и сказал, что это было землетрясение (5.8 баллов в Вашингтоне). И брат по телефону подтвердил, что у него дверь дрожала, но он не придал тому значения.

То ли август, то ли к выборам готовятся.

Поездка в Западную Вирджинию: Часть 2

По тропе спустились вниз. Было около четырех часов, и мы спокойно успевали поесть в местном ресторане Harper’s Store.

Обслуживание у них неторопливое, еда стандартная, но вот вид на скалу с балкона открыточный.

Не желая долго ждать заказа, мы выбрали мясные сэндвичи с говядиной и бараниной. Я в очередной раз убедился, что коровы вкуснее и сочнее овец. Чтобы занять гостей, официанты вместе с меню приносят лист A4 с картинками из деревенской жизни и набором слов, типичных для жителей этой гористой глубинки: I saw lotsa pizen snakes in these parts.

Ночевать мы намеревались возле тропы в близлежащем лесу Spruce Knob Recreational Area. Вообще весь северо-восток Западной Вирджинии занимает Monongahela National Forest, а в национальных лесах, в отличие от национальных парков, можно ночевать и жечь костры где угодно. До лесной парковки по прямой от Seneca Rocks было миль десять, но настоящая дорога составляет все двадцать пять и растягивается на 40 минут.

В какой-то момент вообще начинаешь ехать, не по асфальту, а по плотно утрамбованной грунтовке. Дорога чисто туристическая: к тропам, лагерю и вершине Spruce Knob – жилых домов там уже нет.

На парковке уже было штук восемь машин, которые почти полностью ее заняли. Мы впервые за много месяцев взгромоздили на плечи походные рюкзаки (спальники на этот раз не брали – тепло) и пошли по Seneca Creek trail’у.

Представляет он собой почти ровную дорогу. Несмотря на то, что одноименный ручей приходится пересекать раза четыре без мостов, никаких сложностей пройти по камням нет, разуваться не понадобилось.

Через час пути нам стали попадаться расставленные по берегам ручья палатки. Место действительно популярно для ночевки в лесу. Мы приехали позже всех и дальше всех забрались в чащу. Но и нам отыскалось подходящее ровное место с обложенным камнями кострищем. Было около 7.40 вечера. Пока окончательно не стемнело мы притащили дров (сухие деревья основательно подчищены в приличном радиусе от стоянки), поставили палатку и разожгли костер.

Утилитарных целей мы не преследовали: погрелись и заняли себя до тех пор, пока без пятнадцати десять не улеглись спать.

Сон был не особо крепок. Но никаких происшествий за ночь не случилось. К утру я начал мерзнуть, так что пришлось надеть рубашку. Вставать я порешил в пять, чтобы двинуться в путь сразу, как рассветет. Однако в пять было еще абсолютно темно. Собирали палатку и рюкзаки мы при свете ламп. Форсировать ручей по камням, чтобы вернуться на тропу, было невозможно. Раз образовалось свободное время, то помимо энергетических батончиков мы подогрели себе чаю и съели единственный захваченный пакет сухой еды Mountain House.

В 6.15 небо уже просветлело, и можно было разглядеть, куда ставить ногу. Мы перебрались через ручей и очень скоро дошли до развилки троп. Но обязательно следовало пройти еще немного по старой тропе, чтобы увидеть самый большой из Seneca Falls. По фотографии видно, что еще не рассеялись утренние сумерки.

Наша последняя цель в лесу была вершина Spruce Knob – самая высокая точка Западной Вирджинии. Несмотря на громкий титул, это всего лишь лесистый холм, один из множества в тех местах. На вершину ведет и автомобильная дорога, но нам, разумеется, было интереснее забраться туда по тропе Huckleberry trail (Черничная тропа). Она ведет прямо от водопадов до вершины.

Поначалу мы свернули не туда, вышли на открытый луг (эта часть так и называется Highland Meadows), где вся трава была покрыта росой.

Скоро мы отыскали меченую тропу, но пошли по ней в противоположную сторону (по карте в этом месте сходятся несколько троп, так что заблуждение наше простительно). И только выйдя вновь к Seneca Creek’у и его водопадам, мы осознали свою ошибку и развернулись в правильную сторону.

Поначалу Huckleberry trail весьма крут. Он без петляний поднимается от водопадов на хребет, а далее вьется вдоль хребта без особых спусков и подъемов на протяжении примерно четырех миль. Лиственный лес сменяется хвойным. Вначале очень густым, но на высоте деревья мельчают и редеют.

vКусты черники мы видели, но от ягод уже остались только воспоминания. Видно, что в более теплом климате черника созревает и осыпается раньше, чем у нас в Ленинградской области. Часам к десяти мы вышли на вершину.

Парковка была почти пуста. Для обозрения окрестностей выстроена основательная металло-каменная башня.

Ну, виды все те же – зеленые холмы.

Перекусив энергетическими батончиками, мы двинулись в обратный путь.

Эта часть нашего похода оказалась самой скучной. Мы уже убедились, что в том лесу все однообразно, а когда вышли на прямой Lumberjack trail, ведший к дороге, то стало совсем уныло. Единственным весельем было аккуратно ступать по камням, чтобы не провалиться в грязь. В интернете писали, что тропа заболочена и труднопроходима после дождя, но ничего ужасного мы не обнаружили. Встречались нам трейлы и погрязнее.

Вышли мы из леса не совсем на нашу парковку, так что еще десять минут пришлось пройти по грунтовке. Полвторого мы забросили рюкзаки в машину и, несмотря на усталость, еще раз сходили в лес нафильтровать из ручья воды. Всю магазинную воду мы к тому времени выпили. В два часа началось наше путешествие домой. В согласии с навигатором мы выбрались на I-79, а по этому шоссе мы не раз возвращались в Питтсбург из южных штатов. Заправились в Waynesburg, PA, отстояли небольшую пробку и вернулись домой, где я еще до трех ночи перечитывал galley proof обзора по карбен-боранам.

Когда поедем на природу в следующий раз, я даже не загадываю. Очень интересных мест в округе не осталось, а ехать семь-восемь часов в Теннесси или Кентукки пока лень. Так что будем заниматься другими делами.

Поездка в Западную Вирджинию: Часть 1

Давно было обговорено, что как только мой брат вернется в Питтсбург, мы отправимся в небольшой поход. А то не были на природе с тех пор, как поднялись из Гранд-Каньона. Уезжать далеко и надолго не было ни времени, ни желания, потому быстро определились, что едем в близлежащую Западную Вирджинию на два дня. В первый из них были посещены Blackwater Falls State Park, посмотрены Seneca Rocks и устроена ночевка в лесу неподалеку. Во второй день мы поднялись на самую высокую точку Западной Вирджинии Spruce Knob (4863 фута = 1482 метра над уровнем моря), вернулись к машине и поехали домой.

По разным причинам поездка откладывалась. Сначала мне срочно пришлось доделывать эксперименты для статьи и торчать в лабе в субботу и в воскресенье. Затем на выходные обещали верный дождь, так что в конце концов выбрались мы на природу во вторник-среду (16-17 августа), в единственное солнечное окно по прогнозу weather.com. Вставали в 7 утра и выезжали по PA-51, чтобы к 11 часам быть в первой локации.

В парке Blackwater Falls мы были относительно недавно, прошлой осенью. И твердо постановили вернуться и все же довести задуманные планы до конца. Паркообразующим природным чудом является водопад, к которому ведет короткая благоустроенная тропинка, отчего ощущаешь себя не в лесу, а в музее. Но в прошлый раз мы отыскали путь, который позволил отнести Blackwater Falls к лучшим из посещенных нами мест. Если отойти чуть в сторону и спуститься по довольно крутому и заросшему берегу к реке, то можно двигаться вдоль нее, перепрыгивая с камня на камень. Вот где интересно.

Тогда мы не смогли ни пересечь реку, ни дойти до большого водопада, зато обнаружили скрытую тропу, отмеченную синими метками.

Ее нет на карте и о ней ничего не говорится на сайте парка, она резко спускается вначале через каменистый хвойный лес, а затем через заросли рододендрона к берегу. В этот раз в лесу было заметно зеленее и мокрее. Некоторые камни казались очень скользкими. Всюду повылезали грибы.

Мы добрались по синей тропе к реке и обнаружили новую тропу, которой точно не было осенью. Она была отмечена зелеными метками и вела вдоль берега по вырубленной сквозь рододендрон просеке.

Такой запасной путь был весьма кстати. Хотя прыгать по камням веселее и виды на реке открываются живописные, время от времени приходится выходить на берег, чтобы обойти неприступные валуны.

Тропа вела через влажный полумрак рододендрона, мимо огромных каменных выступов, то поднимаясь наверх и отдаляясь от реки, то снова спускаясь вниз. Но мы двигались вверх по течению, так что река тоже заметно поднималась с каждым порогом.

Чем ближе к водопаду, тем сильнее становился наклон и яростнее бурление воды. Мы даже и не предпринимали попытку пересечь реку. К тому же противоположный берег был еще круче.

Нам оставалось только надеяться выполнить вторую цель – дойти до водопада, давшего имя парку. Мы бы и осенью дошли, но тогда совершенно не представляли масштабов и уже подустали. А главное, тогда еще не было тропы с зелеными метками. Мы и в этот раз попробовали сунуться в сторону, в рододендрон, и убедились, что напролом идешь раз в пять медленнее, норовя провалиться в какую-нибудь трещину между камнями или зацепиться за шипастый куст.

И вот благодаря зеленой тропе, часа за полтора, мы вышли к водопадам.

Вид открывался даже лучше, чем с верхней наблюдательной площадки, не говоря уже о количестве приключений на пути. Вблизи от водопада в лесу то и дело попадался мусор, который туристы то ли случайно, то ли специально бросают вниз.

Легких путей наверх замечено не было, и мы двинулись назад по зеленой тропе. На наше счастье нам не пришлось возвращаться очень долго. Буквально через десять минут другая тропа, также отмеченная зелеными маркерами, отделилась и повела почти вертикально вверх. По ней мы и вылезли на большую землю, а вдоль дороги добраться до машины – пара пустяков.

Следующей точкой нашего маршрута являлась скала Seneca Rocks в получасе езды на юг. Когда я в прошлый раз читал о парках Западной Вирджинии, то фотография Seneca Rocks меня крайне удивила.

Во-первых, ничего подобного я на восточном побережье не ожидал. Выход каменной породы на поверхность в Аппалачах нередкость, но таких мощных скал обычно не образуется. Во-вторых, если оно действительно так круто выглядит, то почему я об этом месте ничего не слышал раньше. А выглядит оно на самом деле впечатляюще. В первую очередь сюда стекаются любители скалолазания. Еще в годы Второй мировой войны здесь была тренировочная база для солдат, отправляющихся воевать в горах.

Мы же не претендовали на то, чтобы залезть наверх с помощью веревки, а выбрали простой и надежный обходной путь. От визитор-центра по задней стороне горы через лес извивается широкая, покрытая гравием тропа. Вдоль нее расставлены скамейки и редкие таблички с познавательной информацией.

Несмотря на будний день, народу мы встретили прилично. Полуторамильный путь до наблюдательной площадки был преодолен за положенные полчаса. Поднявшись на 1000 футов вверх относительно парковки, мы могли увидеть классический вид на долину.

Таких полно и в Шенандо, и в других парках Вирджинии и Северной Каролины.

Интереснее оказался тот факт, что наблюдательная площадка – это еще не конец. Если продолжить подъем, не побояться щита: «Дальше действуйте на свой страх и риск и помните, что 15 человек разбились насмерть в этих скалах с 1971 года»,

то можно забраться на одну из мраморных верхушек. Виды оттуда приблизительно такие же, что и с площадки, но ощущения уже совсем иные.

Обрыв, конечно, вертикальный, но сверху скала широка, и всегда найдется стена, на которую можно опереться. По сравнению с залазанием на вирджинский Драконий зуб, на Сенека Рокс мне было совсем не страшно.